последователей Христианской Науки, весьма хищные на вид, старались протиснуться к трио юных конторских техничек, на чьих запястьях в резком вагонном освещении влажно поблескивали розовые голографические влагалища. Девицы нервно облизывали идеальной формы губы и поглядывали на христианских научников из–под опущенных металлических век. Они были похожи на высоких, грациозных, экзотических животных, бессознательно покачивающихся в такт движению поезда; высокие каблуки, попиравшие серый металлический пол вагона, походили на полированные копытца. Не успели девушки упорхнуть от миссионеров куда глаза глядят, а поезд уже прибыл на станцию Кейса.
Кейс вышел из вагона и увидел парящую около стены станции голограмму белой сигары, под которой мигала стилизованная под японские иероглифы надпись латинскими буквами: «ФРИСАЙД». Пройдя сквозь толпу, Кейс встал прямо под рекламой и принялся изучать изображение. Ниже мигала надпись: «ЗАЧЕМ ОТКЛАДЫВАТЬ?». Белое тупоносое веретено, усеянное решетками, радиаторами, доками и куполами. Кейс видел эту или подобные ей рекламы тысячу раз. Они его не интересовали. При помощи деки он достигал банков Фрисайда с такой же легкостью, как и Атланты. Путешествия — это для мяса. Но теперь, разглядывая рекламу. Кейс заметил маленький, не больше монетки, значок, вплетенный в левый нижний угол призрачной ткани рекламы: «Т–Э».
Он вернулся на чердак, думая о Флэтлайне. Почти все девятнадцатое лето своей жизни он провел в «Джентльмене–Неудачнике», потягивая дорогое пиво и тараща глаза на ковбоев. Он ни разу еще не притронулся к деке, но твердо знал, чего хочет. В то лето в «Неудачнике» ошивалось не менее двадцати других окрыленных надеждами парнишек, каждый из которых хотел стать мальчиком на побегушках у какого–нибудь ковбоя. Единственный способ выучиться.
Все они слышали о Поли, деревенского вида жокее из окрестностей Атланты, который пережил мозговой коллапс, побывав за черным льдом. Слухи — смутные, уличные, которые только и были доступны мальчишкам — сходились в одном: Поли сделал невозможное. «Что–то колоссальное, — сообщал Кейсу (за кружку пива) другой будущий великий ковбой, — но вот что именно? Я слышал, что он вскрыл бразильскую платежную сеть. Так это или не так, но этот мужик побывал на том свете. Полный мозговой коллапс». И Кейс посмотрел в противоположный конец переполненного бара, где сидел коренастый парень с каким–то свинцовым цветом кожи.
— Понимаешь, мальчик, рассказывал ему Флэтлайн несколько месяцев спустя, уже в Майами, — я как эти здоровенные долбаные ящерицы, ну ты знаешь, у которых было два гребаных мозга, один в голове, а другой — в жопе, чтобы задними ногами двигать. Вот и я, вляпался в это черное говно, а задний мозг — ему хоть бы хны, работает как миленький.
Ковбойская элита «Неудачника» избегала Поли с каким–то суеверным страхом. Маккой Поли, Лазарь киберпространства…
В конце концов его погубило сердце. Второе, русское сердце, пересаженное ему еще во время войны, в лагере для военнопленных. Он не соглашался заменить его, говорил, что привычный ритм поддерживает в нем чувство времени. Кейс потер между пальцами в кармане клочок бумажки, полученный от Молли, и стал подниматься по лестнице.
Молли лежала на темперлоне и тихо похрапывала. Прозрачный гипс доходил от колена до самой промежности, и сквозь стекловидное вещество виднелись ужасные черно–желтые синяки. Вдоль левого запястья выстроились восемь дермов, все разного размера и цвета. Рядом лежал трансдермальный прибор «Акаи», к прилепленным под гипсом дерматродам тянулись тонкие красные проводки.
Кейс включил настольную лампу, стоящую рядом с «Хосакой». Резкий круг света упал прямо на конструкт Флэтлайна. Кейс загрузил в машину лед, подсоединил конструкт и «вошел» в матрицу.
У него возникло отчетливое ощущение, будто кто–то стоит за спиной.
Кейс кашлянул:
— Дикс? Маккой? Это ты, что ли? — У него пересохло в горле.
— Привет, браток, — сказал голос из ниоткуда.
— Это я, Кейс. Еще не забыл?
— А, Майами, ученик, быстро все схватывал.
— Что ты последнее помнишь, Дикс, перед тем как тобой сейчас заговорил?
— Ничего.
— Ну–ка, постой.
Кейс отсоединил конструкт. Ощущение чужого присутствия исчезло. Он снова подсоединил конструкт.
— Дикс? Кто я?
— Веселенький вопрос. А хрен тебя знает, кто ты такой.
— Ке… Один твой друг. Напарник. Что с тобой случилось?
— Вот и я хотел бы знать.
— Помнишь, как ты был здесь секунду назад?
— Нет.
— А знаешь, как работает матрица личностного ПЗУ?
— Конечно, братан, фирменный конструкт.
— Значит, если я подключу его к своей базе данных, он получит непрерывную память в реальном времени?
— Думаю, да, — ответил конструкт.
— Ладно, Дикс. Ты — конструкт. Усек?
— Ну, раз ты так говоришь, — согласился конструкт. — Так кто ты такой?
— Кейс.
— А, Майами, ученик, быстро все схватывал.
— Точно. А для разминки мы сгоняем с тобой сейчас в Лондонскую сеть и кое–что там посмотрим. Ты не против?
— А у меня что, есть выбор?
6
— Тебе нужен рай, — посоветовал Флэтлайн, когда Кейс объяснил ситуацию. — Проверь Копенгаген, окраины Университетской секции. — Голос по памяти выдал координаты.
Они нашли свой рай, «пиратский рай», на размытой границе слабо защищенной академической сети. На первый взгляд рай этот напоминал граффити, оставляемые иногда студентами–операторами на перекрестках — еле заметные цветные значки, мерцающие на фоне нечетко выраженных очертаний дюжины гуманитарных факультетов.
— Вон, — сказал Флэтлайн, — голубой. Видишь? Входной пароль компании «Белл–Европа». Причем, свежий. Скоро «Белл» сюда доберется, прочитает всю эту доску объявлений и поменяет все коды, которые здесь вывешены. А завтра ребятки сопрут новые.
Кейс набрал входной пароль системы «Белл–Европа», а затем обычный телефонный номер. С помощью Флэтлайна он вышел на лондонскую базу данных, принадлежащую, по словам Молли, Армитиджу.
— Давай, — сказал голос. — Я тут быстро справлюсь.
Флэтлайн начал нараспев читать цифровые последовательности, Кейс отстукивал их на деке, стараясь передать паузы, которые делал конструкт.
Потребовалось три попытки.
— Тоже мне работа, — сказал Флэтлайн. — Льда вообще нет.
— Просканируй это дерьмо, — приказал Кейс «Хосаке». — Просей, выбери биографические материалы владельца.
На месте нейроэлектронных каракуль появился простой белый ромб.
— Файл содержит в основном видеозаписи послевоенных сессий трибунала, — сказал негромкий голос «Хосаки». — Центральной фигурой процессов является полковник Корто.
— Да ты показывай, — сказал Кейс.
На экране появилось незнакомое мужское лицо. С глазами Армитиджа.
Через два часа Кейс рухнул рядом с Молли, темперлон послушно повторил контуры его тела.
