Экобаба и дикарь

Кавказе. Хотя нет, вырос он в Тбилиси, большом городе, а я — в небольшом городке… Это тоже разница. Одна из разниц. Много их друг на друга клеится.

А ты уверена, он будет вечно терпеть твои выходки?.. Почему ты так уверена, а?.. А вот один раз скажет: «Все, хватит!» — и больше не придет. Каково тогда?.. Он же мачо!..

И я застыла, представив себе, как он скажет «Все, хватит!»- и никогда — никогда

— не придет. В комнате стало как будто холоднее, темнее.

Но я не дала себе расслабиться: не придет — и не надо!.. Этот Курт тоже очень приятный парень!.. Нежный такой. Губы, как у теленка… И плечи такие мощные, покатые… Я это люблю — плечи. И на голове волосы бобриком… Вежливый, услужливый.

У него дома всё пошло как обычно: вино, болтовня о том, о сем. Он что-то рассказывал, я исподтишка осматривала его. Молод, младше меня, для немца довольно задирист (из бывшей ГДР они все такие, нагловатые и развязные). Не боялся углубляться в темы. Я тоже не отставала. Временами я бойка на язык. Я всегда была смелой, еще от бабушки зная, что без смелости не усмирить мужчин.

Он ходил по комнате, менял кассету, устанавливал проектор около громоздкой железной кровати с узорными спинками, как в итальянских фильмах. Книги. Компьютер. Таблицы на стене. Все прибрано, чисто (не то что в берлоге у варвара, где полный хаос, чего я не люблю).

Мы долго ужинали. Оказалось, что он заядлый вегетарианец, не курит, любит спорт и велосипедные вылазки. А это — мое любимое детское занятие. Как хорошо в лесу!.. На берегу озера!.. Как заманчиво шелестит листва, когда блуждаешь по лесу или идешь в поход!.. Больше всего я люблю природу, недаром мачо дразнит меня экобабой (а над спортом постоянно издевается и лишнего шага не делает

— не то что в походы ходить).

Курт рассказывал об Индии, ложился на пол, изображая священных коров, мычал. Ему, конечно, очень понравился Храм Любви:

«Там такие интересные скульптуры!» — ухмыльнулся он.

После храма речь добралась до быстрого секса — он утверждал, что это самое острое в жизни, я отвечала, что не всегда всё получается удачно.

«Мы бы могли попробовать, — наконец, выпалил он. — А вдруг повезет?..»

Рассмешило его лицо — как у мальчишки, решившегося украсть яблоки. Я с вызовом ответила:

«Ну, кто начнет?..»

«Сначала, наверно, надо положить руку вот так… А другую — сюда…»

Я не отпрянула.

Высокие спинки оказались удобны.

Я сразу поняла, что он — в полной моей власти, подчинен по-настоящему, с ним я могу дать себе волю, а не давиться, как с варваром. Все-таки какие они разные… Мачо на словах мне покорен, а в постели делает исключительно то, что хочет… А этот будет делать, что я хочу…

Теперь, значит, у меня два любовника. И что дальше — неизвестно…

Я встряхнулась. Время поджимает. Надо вытащить белье из машины, помыть посуду, прибрать комнату. Нижний сосед опять жаловался, что моя стиральная машина мало что стоит на общей лестничной площадке — еще и дребезжит при работе, как трактор, так что если я не приму меры, то он примет свои. Наши все доносчики, от них можно всего ожидать.

Белло не забыть. Собачонка: одно ухо оторвано, пуговки-глаза еле держатся. С десяти лет я не могу заснуть без него. Зверь даже иногда выбрасывал его по ночам: «Мало тебе меня?» — а я злилась и требовала игрушку обратно. К Белло ревнует, не то что к живому человеку… Курта он не потерпит. Хорошо, что уезжаю: будет время подумать. В любом случае вспять не повернешь. Что сделано — сделано.

Мне хорошо с Куртом — вот и все. И пьет он мало, и покорен. И тело у него такое прохладное, гладкое, доверчивое, не то, что у зверя — горячее, грубое, волосатое. После него в постели всегда полно волос, как от кошки. Ну вот, разве это хорошо?.. Конечно, такой волосатый!.. Иногда это приятно, но когда волоски попадают тебе в рот или еще куда — это уже плохо, это раздражает. У него не волосы, а шерсть. Как это поговорка по-русски — три шубы спускать?.. Три шерсти сорвать?.. Три меха снять?.. Ох, трудно…

Русский учитель часто говорил, что если хочешь реально выучить язык, то спрашивай «как», а не «почему» (этим ученые-почемучки занимаются). Так — и всё. Надо принять, освоить, осолить. Язык не для того, чтобы его чужие учили, а для самого народа. Как ему удобнее — так он и говорит. Вот почему мы, немцы, считаем задом наперед?.. Кто еще в мире говорит вместо «девяносто один» — «один и девяносто»? Это же маразм!.. Почему китайцы иероглифами пишут?.. Или арабы

— справа налево?.. Разные люди — разные языки. Было бы скучно, если бы весь мир был Германией.

Кстати, Курт отлично танцует, а для меня это важно: я очень люблю танцевать. Я просто отдыхала в его руках. И плечи у него такие выпуклые, округлые, на них так приятно класть руки. Да, с моим ростом это важно.

Тут позвонила Ингрид, начала выспрашивать, как дела с Куртом, и пришлось сказать правду — все равно узнает.

— Ну! — обрадовалась Ингрид. — И как?

— Ничего.

— Что значит «ничего»? Умеет?.. Может?.. Имеет?..

— Да, все в норме.

— А мачо сказала?

— Да. Поссорились.

Услышав это, Ингрид принялась меня пилить:

— Вот дура, зачем?.. Подожди, посмотри, как с этим дальше будет, а потом уж болтай, если это вообще необходимо. А лучше всего молчи как рыба. Ну а что ты сама чувствуешь?.. С кем тебе приятнее, с кем бы ты хотела быть?.. — допытывалась она. — Не только в кровати, а вообще, так, по жизни?..

— С Куртом я могу быть сама собой, а с мачо я подавлена. В Курте есть что- то новое, другое, свежее, а со зверем все известно. Да и устала я с ним, честно говоря. В общем, сама не знаю, чего хочу, — вырвалось у меня.

— Зато я знаю. Ты хочешь и того, и другого. И смотри не потеряй их обоих. Знаешь, как легко между двумя стульями сесть, прямо задницей на пол? — предупредила Ингрид. — А Курт, кстати, знает о мачо?

— Пока не сказала. Но придется, наверно. Я не могу лгать. По мне видно. Ну что я могу поделать? Краснею, язык заплетается.

— Ты что, спятила, ни за что ничего не говори! — взвилась Ингрид. — Курт такой обидчивый и гордый, он тут же бросит тебя, будь уверена. Он же немец!..

— Бросит? Я не вещь, и у меня с ним пока ничего особого нет. Подумаешь — переспали!.. Мачо, кстати, в сто раз обидчивее.

— Ну и поссорился с тобой, не звонит. Хочешь, чтоб и этот тоже?.. Мне лично кажется, что тебе лучше иметь отношения с немцем: и в кино сходить, и в гости, и в ресторан, и деньги у них есть, и свои они, и на людях не стыдно показаться… А иносранцы… Одни проблемы от них, не наших понятий люди… Тебе лучше его бросить, пока он тебя не прирезал, — зловеще закончила Ингрид, а я подумала, что она права: отношения не вернуть в прежнее состояние, да и вряд ли нужно, и пусть лучше все кончится хорошо и красиво, без дрязг и ссор.

Напоследок она сообщила, что едет с обоими любовниками на Рождество в Каир:

— Египет — это так интересно! Я все буду снимать на видео. У Лизуна хорошая камера, а Ебун в свое время занимался фотоделом, так что он тоже умеет снимать. А Домашнее Животное наказано, дома будет сидеть.

— Слушай, я хотела спросить… Как ты с ними в поездке управляешься, с двумя?