пока воины разбивали лагерь на ночь, приказал привести к себе колдунью.
Также он приказал, чтобы к королевской палатке пришел палач с топором и колодой. Ближайшие к нему воины собрались в ожидании предстоящего развлечения, колдунью вывели вперед и бросили ее на колени перед королем.
— Ну, колдунья! У тебя есть предложение, от которого я, конунг, не смогу отказаться, давай же его послушаем! — громко крикнул Эрик, обращаясь к грязной связанной женщине, стоявшей на коленях, и широко улыбнулся.
— Да, — хрипло произнесла женщина, поскольку один из воинов держал ее за горло, — у меня есть предложение, от которого умный конунг не откажется.
— Мы все хотим его услышать, но подумай о том, что палач стоит здесь не просто так, и вдруг я откажусь? — сказал Эрик, по-прежнему забавляясь.
— Тогда позволь мне встать и освободи меня, чтобы я могла говорить. Если ты ответишь на мое предложение отказом, я сразу же отправлюсь к палачу, — быстро и решительно проговорила колдунья.
Эрик махнул рукой воинам, чтобы они отпустили ее, и с прежней веселостью заявил о своей готовности слушать. Мужчин, которые стояли вокруг, происходящее очень забавляло.
Женщина с достоинством поправила волосы и откашлялась, прежде чем начать говорить.
— Мое предложение таково, конунг Эрик. Позволь мне погадать тебе по руке и сказать, кто ты есть и какое будущее тебя ожидает. Если ты сочтешь, что я сказала тебе неправду, или тебе не понравится мое предсказание, ты тут же можешь отправить меня к палачу. А если ты поверишь сказанному мной, то я потребую, чтобы мне дали лошадь и повозку — добраться до дома, откуда меня похитили.
Эрик задумался, а смех мужчин перешел в невнятное бормотание. Все считали, что женщина, которая столь уверена в своем гадании, что готова рисковать собственной головой, возможно, видит в будущем что-то хорошее. Но не все хотят знать свое будущее, ибо несчастье может случиться уже на следующий день: стрела из леса, в котором никто не видел стрелка, копье, случайно брошенное в конце битвы, когда исход уже решен. А если семью поразит чума, действительно ли стоит знать об этом? Чтобы смотреть в будущее, нужно обладать мужеством.
Эрик рассудил так, что просто отправить колдунью к палачу — значит, проявить трусость. Напротив, будет лучше, если он сначала выслушает ее, а потом прикажет обезглавить.
— Итак, — сказал Эрик сын Эдварда. — Я выслушаю твои слова. Если я сочту их хорошими, то вот тебе мое королевское слово, что ты вернешься домой с лошадью и повозкой. Если я сочту их ложью, то тут же прикажу палачу позаботиться о тебе.
— Да, — протянула колдунья. — Но мы должны войти в твою палатку, чтобы мои слова услышал ты, и только ты.
Среди воинов прошел недовольный ропот. Отправиться куда-нибудь одному с колдуньей — не к добру. Эрик заметил страх своих людей, и это разозлило его так же, как и дерзость женщины.
— А если я откажусь и велю гадать прямо здесь и сейчас?! — прокричал он грубо, тоном, каким обычно отдавал приказы.
— Тогда ты не узнаешь, кто ты и куда ведут твои пути, потому что твое будущее принадлежит только тебе и вряд ли ты сочтешь нужным посвящать в него всех остальных. Ведь потом ты и сам сможешь рассказать то, что услышал, — ответила женщина очень уверенно, и казалось, она уже знает, что Эрик согласится на ее предложение.
И он согласился. Нескромные руки воинов обыскали женщину, чтобы убедиться в том, что у нее с собой нет ничего острого. Эрик повернулся и вошел в палатку, а следом за ним туда втолкнули колдунью.
Оказавшись в палатке, она тут же упала на колени перед королем и попросила позволения читать по его ладони. Взяв протянутую руку, она принялась в молчании изучать ее. — Я вижу Англию… — начала она неуверенно.
— Кто-то из твоего рода… твой отец из Англии. Я вижу Рим и человека, которого называют Папой… нет, здесь линия прерывается. Ты собирался отправиться в Рим… босым… как это могло случиться? Ну да ладно, это путешествие не состоялось… да уж, твое будущее действительно интересно.
У Эрика сына Эдварда все похолодело внутри, когда он услышал истинные слова о своем английском происхождении и о том, как его почти заставили пойти к Папе. Он уже полностью поверил ей.
— Ну же, женщина! Я знаю, кто я есть, а теперь расскажи мне без утайки о моем будущем! — приказал он, и голос его почти не дрогнул. — Я вижу… я вижу три королевские короны. Новое королевство, на гербе которого будут три короны, и они будут существовать через тысячу лет повсюду в твоем королевстве. Поколение за поколением, король за королем будут носить твой знак. Три короны означают три области, которые соединились в могущественное государство, и через тысячу лет эти короны будут по- прежнему его символом, везде, на всех печатях, на всех документах.
— А что будет с Папой? — спросил Эрик сын Эдварда дрожа, почти шепотом. — Везде я вижу твое изображение… — тихо пробормотала женщина. — Везде твое изображение, твоя голова… голова святого, из золота на голубом небе. Ты начал с того, что погрешил против своего Бога… этот прерванный путь в Рим… потом ты сделал добро, и имя твое будет жить вечно.
— Что ты можешь сказать о моей смерти? — теперь уже благоговейно спросил Эрик сын Эдварда.
— Твоя смерть… твоя смерть. Ты действительно хочешь знать это? Немногие захотели бы.
— Да, скажи хоть что-нибудь!
— Я вижу не очень хорошо… — пробормотала женщина, и было заметно, что она внезапно испугалась говорить о том, что видела совершенно ясно. Но потом, взяв себя в руки, она снова продолжила уверенным голосом: — Твое имя будет жить вечно, и ни один мужчина, рожденный от женщины, и ни одна женщина в Свеаланде или двух гетских областях не смогут ни убить, ни ранить тебя, — быстро сказала она и поднялась с колен.
Эрик сын Эдварда, преисполнившись уверенности в том, что все его мечты осуществятся и ни один из его предполагаемых врагов не сможет убить его, вышел из палатки и громко приказал, чтобы этой женщине дали лошадь и повозку и чтобы никто не смел ее трогать или говорить с ней неподобающим образом.
Затем Эрик отправился домой, в Восточный Арос, думая о своем блестящем будущем, в котором он был теперь твердо уверен. И ему не нужно было бояться рожденных в Свеаланде, в Западном и в Восточном Геталанде.
Однако Магнус сын Хенрика не был рожден в этих областях. Он был датчанином.
Он был одним из многих датских стурманов, которых рассеяло по миру ветром войны после того, как Вольдемар наконец одержал победу в долгой борьбе за датскую корону. Бежав из Дании, Магнус поплыл по Балтийскому морю, на время остановился в Линчепинге для переговоров с королем Карлом сыном Сверкера, о которых никому ничего не было известно, а потом продолжил свое путешествие вверх вдоль побережья, вошел в озеро Меларен, затем в реку Фюрисон.
Магнус сын Хенрика застал короля Эрика сына Эдварда врасплох и своей рукой отрубил ему голову, которая, согласно колдунье из Финляндии, должна была стать вечным символом нового королевства.
Он провозгласил себя новым конунгом, поскольку убил старого, что в то время было обычным способом завоевания власти в Скандинавии, и поскольку его род по материнской линии восходил к королю Инге Старому.
Магнус сын Хенрика прожил после этого еще год. Эрик сын Эдварда остался жить вечно.
Чтение — основа всех знаний. Отец Генрих был твердо убежден в том, что даже такие люди, как он сам, главным занятием которых были запись или переписывание текстов, должны использовать два часа в сутки для чтения, которое является удобрением для души, своего рода дозволенным удовольствием.
Поэтому правила Витскеля о чтении были строгими. Даже братья, занимавшиеся ручным трудом — провансальские повара, каменщики, брат Гильберт и его подмастерья, брат Люсьен и те, кто помогал ему в саду, — каждый день должны были читать тексты, которые не касались впрямую их работы.
Для маленького Арна эта обязанность носила несколько иной характер; первые четыре-пять лет были направлены лишь на то, чтобы отточить его языковые способности. По этой же причине он всегда должен был говорить по-латыни с отцом Генрихом, по-французски с братом Гильбертом и на северном языке — со
