так, как сейчас. У них было по две головы, четыре ноги и четыре руки – другими словами, мы представляли собою идеальное сочленение двух людей, соединенных в одно целое без хирургических швов. У нас было три пола, точнее, три сексуальные вариации: мужчина/женщина, мужчина/мужчина и женщина/женщина – в зависимости от того, что больше подходило конкретному существу. Поскольку у каждого был идеальный партнер – так сказать, «вшитый» в саму ткань существа, – все мы были счастливы. Двухголовые, четырехногие, четырехрукие и совершенно довольные собою существа перемещались по земле, примерно как планеты в космосе, – мечтательно, плавно и упорядочение Мы ни в чем не нуждались; у нас не было неудовлетворенных желаний; нам никто не был нужен. Не было ни печали, ни хаоса. Мы были цельными людьми.

Но эта целостность заставила нас возгордиться. И из-за своей гордыни мы перестали поклоняться богам. Тогда могущественный Зевс наказал нас за пренебрежение, разрезав двухголовых, четырехногих, четырехруких и абсолютно счастливых людей напополам и таким образом создав мир жестоко разделенных созданий с одной головой, двумя руками и ногами.

В минуту массовой ампутации Зевс навлек на человечество самое болезненное из всех состояний: постоянное ноющее осознание того, что мы не представляем собой одно целое. Отныне и вовеки веков людям предстояло рождаться с ощущением, что им чего-то не хватает, – той самой отрезанной половины, которую мы любим чуть ли не больше, чем себя. Мы знаем, что эта половина блуждает где-то там во Вселенной, приняв форму другого человека. Теперь люди с рождения верили, что, если только искать неустанно, однажды эта исчезнувшая половинка, вторая душа, найдется. Воссоединившись, мы вернем себе первоначальную форму и никогда больше не будем одиноки.

Вот она, главная мечта о близости двух людей: однажды случится так, что один плюс один каким-то образом сложится в один.

Но Аристофан предупреждал: мечта об обретении целостности посредством любви неосуществима. Слишком уж покалечены наши существа, чтобы снова слиться в единое целое, заключив простой союз. Отсеченные половины четырехногих людей слишком разбросало по свету, уничтожив всякую надежду найти свою. Сексуальный контакт способен ненадолго заставить нас почувствовать завершенность и удовлетворение (Аристофан полагает, что Зевс подарил людям способность испытывать оргазм из жалости, – именно для того, чтобы мы могли на время воссоединиться и не умереть от депрессии и разочарования), но рано или поздно, что бы ни случилось, мы останемся в одиночестве, наедине с собой. И вот одиночество продолжается, заставляя нас все время сходиться с неправильными людьми в поисках идеального союза. Иногда нам даже кажется, что мы нашли вторую половину, но, скорее всего, это просто человек, который тоже ищет свою – и с таким же отчаянием верит, что наконец обрел завершенность.

Вот так и начинается влюбленность. Влюбленность – самая опасная грань человеческой страсти. Она приводит к тому, что психологи называют «компульсивным мышлением», – известное состояние рассеянности, когда невозможно сосредоточиться на чем-либо, кроме объекта страсти. Стоит только влюбиться, и всё остальное – работа, отношения, обязательства, еда, сон, занятия – отходит на второй план, а ты только и делаешь, что лелеешь фантазии о возлюбленном, которые вскоре начинают повторяться, поселяются в голове и отнимают все время и силы. Влюбленность меняет химические процессы в мозгу и действует примерно как лошадиная доза опиатов и стимулирующих средств. Недавно ученые обнаружили, что результаты сканирования мозга и таблицы настроения влюбленных и кокаинистов практически идентичны, – что в общем-то неудивительно, ведь влюбленность – это и есть наркомания, оказывающая значительное влияние на химические процессы в мозгу.

Антрополог и эксперт по состоянию влюбленности доктор Хелен Фишер объясняет, что влюбленный человек, как и наркоман, «готов причинить вред своему здоровью, пойти на унижения и даже рисковать жизнью, чтобы раздобыть наркотик».

Сильнее всего наркотик действует в начале страстного романа. Фишер отмечает, что процент зачатия выше всего именно в первые полгода отношений, – мне этот факт кажется весьма показательным. Слепая одержимость может привести к ощущению безрассудной эйфории, а что, как не безрассудная эйфория, лучше всего способствует случайной беременности? Некоторые антропологи даже утверждают, что человечеству влюбленность просто необходима для размножения, – чтобы, теряя голову, мы не думали об осложнениях, связанных с беременностью, и постоянно увеличивали численность рода людского.

Исследование Хелен Фишер также показало, что люди гораздо более склонны влюбляться в те периоды жизни, когда чувствуют себя особенно уязвимо и неустойчиво. Чем меньше в нашей жизни равновесия и спокойствия, тем быстрее и безрассуднее мы влюбляемся. Таким образом, влюбленность становится чем-то вроде дремлющего вируса, который притаился в засаде, готовый в любой момент атаковать ослабленный эмоциональный иммунитет.

Взять, к примеру, студентов колледжей – они впервые уехали далеко от дома, ощущают неуверенность, им не хватает поддержки друзей и родных: вот кто влюбляется на раз. И все мы знаем, что путешественники в далеких краях порой влюбляются по уши буквально в мгновение ока, причем в совершенно незнакомых людей. В суматохе и движении, каким является путешествие, наши защитные механизмы отказывают сразу. С одной стороны, это замечательно, конечно (стоит лишь вспомнить, как я целовалась с тем парнем у мадридской автостанции, как меня пробирает приятная дрожь, – и так будет всегда), но умнее все-таки в такой ситуации следовать совету почтенного американского философа Памелы Андерсон: «Никогда не выходите замуж в отпуске».

Любой человек, переживающий трудный эмоциональный период (смерть родственника, увольнение), также подвержен внезапной влюбленности. Больные, раненые, испуганные люди влюбляются с полпинка, и это широко известно – именно поэтому многие раненные в бою солдаты потом женятся на медсестрах.

Супруги, чьи отношения переживают кризис, также являются претендентами номер один на новую любовь. Об этом я знаю по личному опыту: развал моего первого брака сопровождало совершенно дикое смятение: мне хватило ума пуститься во все тяжкие и безумно влюбиться в другого мужчину в тот самый момент, когда я объявила мужу, что ухожу от него. Я ощущала себя глубоко несчастной, все мое существо было растерзано в клочки, что сделало меня идеальной жертвой для любовного вируса, – и как я заболела! В моих обстоятельствах (как я потом поняла, это был самый распространенный, хрестоматийный случай) у стихийно возникшего любовного интереса на лбу словно мигал гигантский указатель: «ВЫХОД». Вот я и пошла прямо к нему, используя новый роман как предлог сбежать от мужа, отношения с которым разваливались, – а потом с почти истерическим убеждением заявить, что мой новый возлюбленный – единственное, что мне нужно в жизни.

И почему только у нас ничего не вышло?

Беда влюбленности конечно же в том, что это мираж, оптический обман – точнее, эндокринный обман. Влюбленность и любовь – далеко не одно и то же. Влюбленность – это что-то вроде двоюродного брата любви, сомнительного типчика, который вечно просит денег взаймы и никак не может найти нормальную работу. Когда человек влюбляется, он на самом деле не видит объекта своих чувств – его просто завораживает собственное отражение в зеркале. Он совершенно опьянен фантазией о завершенности, которую проецирует на абсолютно незнакомого человека. В таком состоянии нам свойственно приписывать возлюбленным поистине невероятные вещи, которые могут оказаться и не оказаться правдой. Мы воспринимаем своего возлюбленного как почти божество, даже если наши друзья и родные ничего такого не замечают. Для одного – Венера, для другого – тупая блондинка; ваш личный Адонис кому-то может показаться занудным неудачником.

Разумеется, все влюбленные смотрят на своих партнеров сквозь розовые очки, и иначе и быть не должно. Это естественно и даже разумно – слегка преувеличивать добродетели наших любимых. Карл Юнг говорил, что первые полгода большинства романов почти для всех людей являются периодом, когда мы проецируем на партнера свои представления. Ну а влюбленность – это то же проецирование, но умноженное во сто крат. В отношениях, основанных на головокружительной влюбленности, нет места здравому смыслу; это царство заблуждений, в котором возможность окинуть вещи трезвым взглядом попросту отсутствует. Очень точное определение влюбленности дал Фрейд: «Слишком высокая оценка объекта». Еще лучше выразился Гёте: «Когда двоих людей друг в друге устраивает абсолютно всё, можете быть уверены – они ошибаются». (Но сам-то, сам-то, бедняга! Даже он оказался беззащитным перед влюбленностью – несмотря на всю мудрость и опыт. Непробиваемый старый немец в возрасте семидесяти

Вы читаете Законный брак
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату