– А теперь я хочу услышать правду, – сказал Меркурио. – И никаких россказней о том, что руку зажало несуществующим трактором. Я только что говорил с тем парнем – ну, тем, что заступает в семь часов. И видел твою одежду, которую ты не успел спалить. Я её бросил в топку котельной.
Артуро помолчал.
– Перед вами мне нечего скрывать.
– Верю. Но чтобы сделать все, как надо, мне нужно точно знать, что здесь произошло.
Рассказ занял минут десять. Потом Меркурио надолго задумался, прежде чем сказал:
– Ты вел себя правильно, но теперь мне предстоит позаботиться о нас обоих, чтобы чего не вышло.
Он снова умолк, а его мозг, как холодное логическое устройство, анализировал, оценивал, взвешивал обстоятельства. Артуро тоже стоял молча. Сесть он отказался.
Он представлял грубую силу, Меркурио – интеллект, а оба вместе – новую и небезопасную пару.
Наконец Меркурио сказал:
– В твоей истории я не вижу слабых мест. Лоренцо, того парня, что заходил за тобой, отправим обратно в деревню. Да он и все равно будет молчать. Если фургон не догорит до конца, на руле останутся отпечатки твоих пальцев, но это ничего, ты же водишь его каждый день. Ты уверен, что никто не видел, как ты фургон загружал?
– Совершенно уверен.
– По дороге тебя уже никто опознать не мог. А на обратном пути?
– Я шел напрямик, не по дороге. И уже смеркалось. Могу я спросить?
– Конечно.
– Когда я увидел, что хозяин висит, а дверь сейфа открыта, я не задумался.
Полагая, все сделали эти двое. Но потом что-то начало вертеться у меня в голове.
Не мог ли хозяин покончить с собой? Зачем тем двоим его убивать?
– Кто может знать, на что способны такие гады? Но, думаю, ты можешь быть прав.
Этруск не боится смерти, особенно если чувствует, что срок его истек. – Он снова задумался. – Но теперь нам пора забыть о прошлом и заняться будущим.
Когда должен вернуться Даниило Ферри?
– Приедет миланским экспрессом в 23. 45. На вокзале его ждет машина, поедет прямо сюда.
– Надеюсь, – усмехнулся Меркурио, – его не слишком утомила поездка в Швейцарию.
Артуро усмехнулся тоже.
Была четверть первого, когда Даниило Ферри въехал с аллеи, окаймленной шпалерой черных и молчаливых кипарисов, во двор виллы Расенна. Поставив машину у флигеля, неторопливо вернулся к дому. Его типично южное лицо было спокойно. Никто бы не подумал, что за спиной его шесть часов пререканий с кучкой подозрительных и безжалостных людей, которым он вынужден принести извинения за задержку и наобещать Бог весть чего на будущее.
Открыл ему Артуро.
– Что у тебя с рукой, Артуро?
– Я упал с лестницы, синьор Ферри, когда нес теплую воду. – Артуро стеснительно улыбнулся. – Вазе ничего не стало, а мне – вот…
– Если ты поранился, то должен лежать. Меня мог встретить кто-то еще.
– Да ничего серьезного, – отмахнулся Артуро, и добавил: – Сирьор Меркурио хотел бы поговорить с вами. Он в кабинете.
– Да нет, я едва держусь на ногах. Скажи ему, что я пошел спать.
Гигантская фигура Артуро загородила ему путь.
– Это весьма срочно. Вы должны с ним поговорить.
– Ты это о чем?
– Здесь была полиция.
– Профессор знает?
– Профессор мертв. – Артуро сказал это едва слышно.
Даниило Ферри уставился на него, круто развернулся и ушел, не сказав ни слова.
Артуро на цыпочках последовал за ним.
Меркурио сидел за письменным столом профессора перед огромной кучей бумаг.
Похоже было, что опорожнил все ящики.
– Это правда? – спросил Ферри.
– Присаживайтесь, вы устали, – сказал Меркурио.
