надеялась отыскать среди воинов своего мужа. Она постоянно делала это во время путешествия, но украдкой — так, чтобы Элвин ничего не заметил. Сейчас ей повезло, далеко внизу она взглядом отыскала Мэлгвина, отдававшего какие-то приказания воинам, которые переходили вброд небольшую речку. Она не могла ошибиться. Это был именно он — на огромном вороном коне, с длинными темными волосами. Сердце Авроры сжалось, и она сама не знала почему: то ли от страха, то ли от стремления быть рядом с ним…
Она взглянула на Элвина, желая убедиться, что он ничего не заметил: в последнее время она старалась сдерживать на людях свои чувства. Она не хотела, чтобы Мэлгвину рассказали о ее треволнениях, о том, как больно задевает ее нежелание мужа приходить вечером в шатер. Своими переживаниями не хотелось ей волновать и Элвина. Всегда внимательный и деликатный, он с такой теплотой относился к ней. Как было бы замечательно выйти замуж за такого человека, как Элвин! Он бы действительно заботился о ней, с ним можно было бы обсуждать все, что угодно! Нет, печально подумала Аврора, у такого человека вряд ли оказались бы богатство и власть, необходимые для заключения ее отцом выгодного брачного союза с женихом. Так что ее брак с Мэлгвином — судьба, от которой никуда не спрячешься. А если бы она вышла замуж не за Мэлгвина, а за какого-нибудь другого чужеземного вождя — безобразного старика с гнилыми зубами? Лучше бы это было? Возможно, и лучше, усмехнулась про себя Аврора. Во всяком случае, она не переживала бы тогда, что муж игнорирует ее.
— Аврора, вы все время молчите — не заболели ли вы?
Заботливые слова Элвина отвлекли Аврору от ее мыслей. Она повернулась, заставив себя улыбнуться молодому воину.
— Нет-нет, со мной все в порядке. Я только думала, сколько нам еще ехать — я так устала путешествовать верхом.
— Осталось совсем немного, — радостно ответил Элвин. — К вечеру мы доберемся до старинного римского форта Томен-и-Мур. А оттуда прямая дорога на Каэр Эри-ри. Завтра к середине дня мы должны прибыть домой.
Аврора снова почувствовала волнение. Значит, уже завтра она увидит сестру Мэлгвина и остальных жителей крепости. И если все они такие высокомерные и жестокие, как Мэлгвин, то ее будущему не позавидуешь.
— Мэлгвин!
К королю направлялся Бэйлин. Он ловко пробирался сквозь нагромождение повозок и толпу воинов. Солнце почти село. Влажный воздух оглашался громкими криками и проклятиями устраивавшихся на ночлег людей.
Улыбаясь во весь рот, Бэйлин протянул Мэлгвину кожаный бурдюк:
— Вино из собственного подвала Константина — подарок одной служанки. Она очень обрадовалась, что мы не сожгли город.
Мэлгвин засмеялся:
— Обрадовалась? Думаю, ты ее вконец запугал.
Бэйлин пожал плечами:
— Ну, знаешь, надо же поддерживать о себе должную славу. Считаю совсем нелишним напоминать всем, что мы — жестокие завоеватели. По-моему, отличный напиток, — потряс он бурдюком. — Приходи попозже к нашему костру, мы разопьем его.
Мэлгвин рассеянно посмотрел на Бэйлина. Сейчас ему не хотелось никаких празднеств. Воспоминание о том, что он ударил Аврору, все еще терзало его.
Бэйлин сразу почувствовал, что у короля плохое настроение:
— Что случилось, Мэлгвин? Завтра будем дома! Ты возвращаешься домой после самого удачного своего похода, а дрожишь так, словно проиграл битву. — Бэйлин повернулся и отыскал взглядом штандарт короля, развевавшийся над его шатром в центре лагеря. — Это все из-за Авроры? Ты не можешь забыть ссору с ней?
Мэлгвин кивнул.
— Не знаю, как выйти из этого положения. — Мэлгвин насупил брови. — Все время хочу пойти к ней, но ума не приложу, что в таких случаях говорят.
— Это так просто! Для начала попроси прощения, потом скажи, что красивее ее нет женщины на свете, и обязательно напирай на то, что жить без нее не можешь.
— Я так поступить не могу, — сурово посмотрел Мэлгвин на Бэйлина. Тот пежал плечами.
— Это самый простой путь. Спроси любого женатого человека. — Он изо всех сил старался казаться серьезным, но в его глазах все равно промелькнула смешинка. — Да, судя по всему, пасть к ногам жены выше твоих сил… Но ведь все равно тебе надо как-то с ней договориться, прежде чем мы будем дома. Заключи с ней хотя бы перемирие. Скажи, что прощаешь все ее дерзкие слова, если она согласится забыть о том, что ты не сумел тогда сдержать себя… Если Эсилт поймет, что вы уже деретесь, она вам обоим устроит веселую жизнь.
С этим Мэлгвин был полностью согласен. Он вздохнул.
— Вот уж не думал, что моя женитьба начнется с переговоров о прекращении вражды.
— А чего же ты ожидал? — многозначительно воскликнул Бэйлин.
— Я думал… я думал, она всегда будет дарить мне радость и будет послушной. Поначалу она казалась такой ласковой и нежной.
— Да, среди молодых женщин такие встречаются. Но к принцессам, которых мы видели в Вирокониуме, это никакого отношения не имеет. Так что план действий придется поменять, чтобы приспособиться к противнику. Хотя, возможно, в дальнейшем все будет определять неожиданное донесение разведки. — Бэйлин еле заметно улыбнулся. — В этом донесении говорится о… любви!
— Какая любовь? Довольно шуток, Бэйлин. Я — король и не могу позволить себе влюбиться.
Бэйлин пожал плечами.
— Ну что ж. Теперь обстановка на поле битвы предельно ясна. Мой опыт подсказывает: не хочешь битвы, моли о мире. И уж в любом случае решение должно быть принято до возвращения в Каэр Эрири. А то ведь Эсилт быстро изменит в этой битве направление главного удара.
Мэлгвин кивнул в знак согласия и с печальным видом побрел прочь. Бэйлин задумчиво посмотрел ему вслед. Король хорошо разбирался в людях, но явно не знал, что женщины — существа особые и к ним надо подходить с иными мерками.
Мэлгвин медленно шагал, обдумывая слова Бэйлина. Как это он сказал о моих нынешних отношениях с Авророй — поле битвы? Неплохое сравнение. Он недооценил противника, и Аврора самым отвратительным образом застала его врасплох. Теперь же ему следует отступить, собраться с силами и самому неожиданно напасть… Все вроде по правилам. Но речь-то идет о том, как наладить с женой отношения, а не о том, как подчинить себе непокорного вождя. В его жизни и так слишком много войн. А с женой он хотел жить в мире. Хотел, чтобы его семья стала для него убежищем, где можно было бы скрыться от суровой прозы жизни, к которой подталкивала его роль предводителя войска.
Когда он вошел в шатер, Аврора, скрестив ноги, сидела на постели и расчесывала волосы. Вид ее распущенных локонов привел его в восхищение. Она вскочила, будто испугавшись, настороженно глядя на него своими серо-голубыми глазами. Мэлгвин содрогнулся, увидев фиолетовый синяк на ее щеке, быстро отвернулся и с деланным вниманием стал рассматривать стоявшую на столе терракотовую амфору…
— Аврора, я пришел просить прощения.
— В этом нет нужды, — вдруг мягко прошептала она. — Во всем виновата я сама. Мне не следовало говорить о том, что тебе неприятно. — В ее голосе слышалось напряжение. Впрочем, и сам Мэлгвин был охвачен тем же чувством. — И еще я хочу поблагодарить тебя за хорошую пищу и все остальное, что ты предоставил мне…
Мэлгвин смутился. Он не знал, как продолжать разговор. Он вообще не знал, как следует разговаривать с женщинами. С ними он чувствовал себя хорошо только в постели, обнимая нежное и уступчивое тело. Вот и сейчас он страстно хотел обнять Аврору, насладиться ее ослепительной красотой. Но снаружи доносился шум, было слишком рано — военный лагерь еще не угомонился. Мэлгвин взял в руку мягкие локоны Авроры.
— Мне надо пойти к своим воинам. Перед возвращением домой, перед тем, как окунуться в повседневные заботы, мы всегда устраиваем праздник.
