в лесу Рианнон, казалось, успокоилась. Она стала чаще улыбаться, а когда вместе с Рином играла со щенками, король даже видел, что она смеется. Было ясно, что ей хочется забыть прошлое. Ради своей жены Мэлгон обязан был сделать то же самое.
Но когда-нибудь, король скрипнул зубами, когда-нибудь настанет день, и он спросит с Фердика за Рианнон. И разыщет это чудовище Алевенона. Он настигнет его и покарает злодея.
– Что тебя беспокоит, мой господин?
– Что? О чем ты?
– Ты даже теперь так сердито выглядишь.
Супруги были у себя; Мэлгон лежал на спине, а Рианнон ласково массировала его бедра. Король смертельно устал. Мускулы до сих пор ныли от тяжелой оленьей туши, которую пришлось тащить так далеко. Истинное расслабление никак не давалось ему; он непрестанно вспоминал разговор с Гавраном о Алевеноне и обдумывал самые страшные пытки, которых заслуживал насильник.
– Да нет, ничего, это всего лишь гримаса боли. – И он перевернулся на живот, чтобы подставить Рианнон плечи, а заодно и спрятать лицо. Жена склонилась над его спиной. Ее тоненькие пальчики глубоко прощупывали каждую мышцу. Мэлгон застонал.
– Должно быть, животное было огромно, – сказала Рианнон.
– Да, величественный олень. Рога с двенадцатью отростками.
– Подумай только, как долго он прожил на свете, чтобы вырасти таким большим. – Рианнон, казалось, огорчилась. Мэлгон возмутился: неужто она больше жалеет эту тварь, чем собственного мужа?
– Подумай, сколько прожил я, раз превратился в такого идиота: отправился на эту безумную охоту без лошади. Клянусь Ллудом, я слишком стар для таких мучений!
– Ты не стар, – успокоила его Рианнон. – Ведь у тебя всего несколько седых волос и твердый, подтянутый живот.
– Да, но сегодня у меня болит не живот, а спина и ноги. Ааа-х!
– Судя по тому, как ты рычишь и стонешь, массаж тебе не на пользу.
– На пользу, на пользу... да-да, вот здесь... аахх!
Поглаживая крепкую спину и плечи мужа, Рианнон закрыла глаза. Ах, если б изгнать скорбь из его сердца было так же легко, как смягчить боль в его теле.
Глава 14
– Ты правда хочешь взять меня с собой? Прямо сейчас? – Пальцы Рианнон замерли на глиняном горшке, медленно вращавшемся перед нею на гончарном круге.
Мэлгон улыбнулся:
– Я же обещал иногда брать тебя на прогулку по окрестным лесам, а такого погожего денька, как этот, еще долго не будет. – Чувствуя ее сомнения, он добавил: – Никуда не денутся твоя глина и нитки с иголками.
Рианнон нерешительно кивнула, и Мэлгон повернулся к двери, бросив через плечо:
– Жду тебя возле конюшни.
Король направился проверить, как оседланы лошади. Зная, что Рианнон любит покидать крепостные стены, он, однако, не почувствовал, чтобы она была в восторге от предстоящей прогулки в его компании. Неужели ему никогда не завоевать доверия жены? Неужели она всегда будет его опасаться?
У входа в конюшню Мэлгон встретил Руфуса.
– Кинрайт уже оседлан? – он.
– Да, милорд. И пони тоже, хотя я сомневаюсь, что эта тщедушная тварь достойна нести на себе королеву. Вы уверены в том, что леди Рианнон не предпочла бы Савил?
– Нет. Послушный Ио напоминает ей о родине. Для небольшой прогулки пони подойдет.
Конюх вывел Кинрайта и Ио. Поджидая спутницу, Мэлгон принялся гладить лоснящуюся шею своего коня. Пони тихонько заржал, словно ревнуя. Король улыбнулся и погладил морду серенького малыша, чтобы и его не оставить без внимания. Он был уверен, что Рианнон не заставит себя долго ждать. Ей нужно было только вымыть перепачканные глиной руки и сменить платье на более просторное, подходящее для верховой езды. В отличие от большинства известных ему женщин королева не много времени тратила на возню с прической. Причем эта небрежность нисколько не умаляла, но даже подчеркивала ее естественную красоту. Вскоре она появилась. Шагая прямо к нему той легкой, стремительной поступью, позволявшей ей передвигаться по лесу почти бесшумно, Рианнон по обыкновению застенчиво улыбалась, и щеки ее горели чудесным румянцем. Мэлгону показалось, что, несмотря на свои прежние колебания, жена – польщена приглашением на эту конную прогулку.
Король подсадил ее на спину Ио и вскочил в седло сам. Всадники миновали ворота и направились вниз по склону холма. Ласковый ветерок дул в лицо. Мэлгон жадно вбирал в легкие пахнувший морем и солнцем воздух. Хотя уже повеяло зимой, но ветер еще не был леденящим. Стояла осень, одна из самых теплых и мягких на его памяти.
Рианнон молча ехала рядом, да и Мэлгон не чувствовал желания начинать беседу. Ему просто нравилось присутствие жены. Король заметил, что, едва выехав за ворота крепости, Рианнон оживилась и подобно вольному зверю стала примечать все мелочи в природе. Тело ее расслабилось, дыхание стало ровным и спокойным. Даже выражение ее лица стало иным: в нем проглядывала какая-то особая настороженность, а в глазах появился яркий блеск.
Вскоре они добрались до леса. Мэлгон спешился и помог Рианнон слезть с коня. Потом привязал животных к ближайшей сосне, взял жену за руку и повел меж стволов ольхи, буков и дубов. Под ногами шуршали и похрустывали сухие листья, и этот звук напоминал нежную, успокаивающую музыку.
На полянах все еще цвели желтые репейники и красный дербенник, тут и там из-под потемневшего серо-коричневого ковра опавшей листвы высовывались пурпурные и белые шипы наперстянки. Мэлгон слышал где-то, что наперстянка ядовита, но что ее хвалят как средство от сердечных недугов. Ему стало интересно, знает ли Рианнон о свойствах растений, которые попадались на пути. Похоже, что знает, поскольку она то и дело внимательно присматривалась к травам и кустарникам.
В душе король проклинал Алевенона. Надругательство над Рианнон не просто оскорбило милую невинную девушку, оно вдобавок лишило кимров опытного лекаря. Теперь просто немыслимо попросить королеву применить свои знания, чтобы помочь раненым или больным. Осмелиться на это можно было лишь с неизбежным риском разрушить хрупкое доверие, которое, как Мэлгон надеялся, ему все-таки удалось взрастить в ее душе.
Король вздохнул. Теперь не время гневаться на Алевенона. Он привел жену в лес не для того, чтобы пробудить ее страхи, но чтобы помочь избавиться от них.
Они углублялись и чащу. Здесь не прогретый солнцем воздух был холодей, влажен и резко пах гниющей растительностью. Сухие веера папоротников и метелки хвощей укрывали холодную бурую землю, и только на лозе, обвивающей нижние ветви деревьев, как капли крови, алели ягоды клюквы.
Тропинка сужалась, словно предлагая путникам идти по одному. Мэлгон пропустил Рианнон вперед. Следуя за женой, он наслаждался грацией ее движений, богатым оттенком кос, струившихся по спине. Им овладело чувство умиротворения. Казалось, что здесь, в чащобе, отсутствует привычное течение времени. Ведь этот лес стоял еще до того, как Канедаг поселился в Гвинедде. И он веками будет стоять точно так же и после смерти самого Мэлгона.
Увидев, что Рианнон остановилась под огромным старым дубом и подняла глаза к полуоголенным ветвям, король тоже сбавил шаг. Губы ее тихо зашевелились, и он догадался, что стал свидетелем молитвы Неметоме – древнему божеству, олицетворявшему дух деревьев. Мэлгон не отрываясь смотрел на жену; по спине его пробежали мурашки.
Еще мальчиком, гуляя в лесной чаще, он порой чувствовал, как древние божества наблюдают за ним, однако никогда не относился к этому настолько серьезно.
Рианнон, наконец, оглянулась и посмотрела в глаза мужу, и Мэлгон почувствовал ее прикосновение, хотя их отделяли друг от друга несколько ярдов. Привлеченный этим загадочным манящим взором, Мэлгон направился к жене.
– Когда я с тобой, мне кажется... Я чувствую себя так, будто уже бывал здесь раньше... совсем в другое время, даже в другой жизни.
Рианнон кивнула:
– Лес наполнен духами. Может, это они напоминают нам о нашем прежнем существовании.
От этих слов по спине Мэлгона снова пробежали мурашки. Он пристально смотрел на жену, словно готов был к тому, что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе прямо у него на глазах. Она была неуловима, как наваждение, и все же, неопровержимо существовала. Как бы для того, чтобы убедиться в ее земном бытии, Мэлгон прижал к себе теплое гибкое тело.
Она коснулась ладонью его лица и вздохнула:
– Осень – мое любимое время года. Чарующее время; все вокруг колеблется – мир живет сожалением о прошлом и надеждой на будущее. Погляди: растения умирают, птицы улетают на юг, животные готовятся к трудностям зимы. Но в воздухе ощущается какая-то... свершенность. Ведь увядающие растения отягощены семенем, животные спариваются, а иные уже принесли потомство. Даже в самом этом завершении теплится начало нового.
Ее мягкий, нежный голос ласкал его слух, и в Мэлгоне разгоралось желание. Хотя он привел Рианнон в лес не для того, чтобы заниматься любовью, теперь, казалось, настал вполне подходящий момент. И как только она подняла глаза, чтобы посмотреть на мужа, Мэлгон наклонился и медленно, сосредоточенно охватил губами ее уста. Рианнон, затаив дыхание, ответила ему поцелуем, наслаждаясь теплом, терпким вкусом его языка. Она была ошеломлена тем, как легко поддался король ее чарам. Она хотела его, сгорала от желания, но не смела сказать об этом, тем более здесь, посреди величавого увядания осеннего леса. Однако он и сам все понял и отозвался на призыв ее естества.
Она ощутила как его ладонь пробралась под косы и принялась поглаживать се затылок.
