– Но разве это не правда, отец?
Отпустив руку дочери, Доналл с досадой отвернулся, и Фиона заметила, как много серебряных нитей прибавилось в его густых волосах. За те два лета, что прошли со смерти Айслинг, отец изрядно постарел.
Но непрошеное чувство жалости сразу же исчезло, как только отец своим обычным холодным и непререкаемым тоном снова заговорил о замужестве.
– Я вправе приказать тебе, и ты обязана выполнить мою волю. Сивни Длиннобородый – влиятельный и богатый человек, он обеспечит тебе богатство и безопасность.
Фиона чуть не задохнулась от ярости.
– Безопасность! Богатство! По-твоему, женщины ищут в браке только это, а любовь и страсть не значат ничего? Ты и моя мать женились по любви, против воли как твоих, так и ее родителей – почему же у меня все должно быть по-другому? Ты вынуждаешь меня вступить в брак с человеком, которого я презираю!
Доналл досадливо поморщился.
– Сейчас очень опасные времена, и ты должна это понять, дочка. Разве тебе не нужен человек, который мог бы тебя защитить?
Доналл отступил на шаг назад; его все еще сильное тело напряглось.
– Если бы твоя мать была жива, она не обрадовалась бы тому, что ты позволяешь себе оспаривать волю отца, – этим ты порочишь ее память.
К глазам Фионы подступили слезы. Как смеет отец попрекать ее памятью матери! Гнев и осторожность боролись в ее душе, ей хотелось выкрикнуть что-нибудь оскорбительное в лицо отцу, уязвить его так же, как он уязвил ее; но она знала, что в споре не сможет победить его. Лучше уж помириться с Доналлом, чтобы потом спокойно заняться викингом.
– Ты прав, – произнесла она со всем спокойствием, на которое только была способна. – Лишь невоспитанная дочь может возражать против воли своего родителя, желающего вы дать ее замуж за человека, которого она ненавидит.
Угрюмое молчание отца сопровождало Фиону, когда она выходила из его покоев. На душе у нее было совсем не радостно. Большинство мужчин не способны были бы выдержать такое обращение с собой, но Доналл всегда вел себя с ней очень сдержанно. И все же если бы он уважал чувства дочери, то не стал бы настаивать на ее браке с Сивни.
Фиона торопливо прошла к кухне, где обычно готовилась еда для всех жителей поселка. Время ужина уже давно миновало, и там возилась только старая кухарка Вевина; когда Фиона вошла в кухню и направилась в маленькую кладовку, она лишь молча проводила девушку взглядом.
Фиона тщательно завернула в полотенце увесистый кусок жареной говядины, потом добавила к нему полголовки твердого белого сыра.
– Что, проголодалась, малышка Фи? Если хочешь поесть, у меня найдется для тебя миска отличной похлебки, – сказала Вевипа, подходя к ней.
Флопа отрицательно покачала головой.
– Это я не для себя, а для Тулли: глупая собака занозила себе переднюю лапу, а теперь я сделала ей компресс и хочу ее покормить, чтобы она хоть немного полежала спокойно. – Девушка показала пальцем на кожаный мешочек со снадобьями, перекинутый через ее плечо. – Мне нужно еще свежей воды, чтобы промыть ее рану.
– Вот как, для Тулли? Я знаю, что это очень непослушная собака, но пока не слышала, чтобы наш господин поил своих псов вином. – Вевина кивнула на бурдюк, привязанный поверх мешка со снадобьями.
Фиона покраснела и умоляюще посмотрела на кухарку. Вряд ли ее легко можно будет убедить в том, что вино со снадобьем, которое ей дала Сиобхан, предназначено для собаки. Однако Вевина лишь добродушно усмехнулась, колыхнув своим массивным животом и показав в улыбке единственный оставшийся у нее во рту зуб.
– Э-хе-хе, так уж и быть, не выдам я никому твой секрет, принцесса. Никто не обвинит тебя за то, что ты хочешь немного развлечься, пока отец не обвенчал тебя с этим вонючим пастухом. Погоди здесь, сейчас я принесу одеяло, чтобы тебе и твоему касатику было поуютнее. – Подмигнув, Вевина, переваливаясь, заковыляла в тесную каморку за кухней, где находилась подстилка, на которой она спала.
Фиона облегченно вздохнула – она не сомневалась, что Вевина никому не выдаст ее тайну: кухарка обожала ее с детства и всегда подсовывала ей самые вкусные кусочки. Теперь, похоже, Вевина считала, что ее любимице не мешает отведать и других радостей. Но что подумала бы эта добрая женщина, узнай она, кто на самом деле был «избранником» королевской дочери?
Вспомнив об этом, Фиона поежилась, и по спине у нее пробежал холодок страха.
Через пару минут Вевина вернулась, и Фиона, нагруженная котелком воды, одеялом и мешком с припасами, направилась ко входу в подземелье. Двигалась она медленно, а когда добралась до ограды поселка, все мышцы ее болели – так тяжел оказался груз.
Вход в подземелье находился в нескольких шагах за амбаром; если бы кто-нибудь заметил ее, ей было бы нелегко объяснить, зачем она тащит на себе все это; но, по счастью, девушка никого не встретила. Добравшись до деревянной двери, прикрывающей проход, она опустила свою ношу, огляделась по сторонам и решила, что не будет зажигать факел, пока не отойдет от края прохода к темнице, иначе кто-нибудь может увидеть мерцающий свет и донести отцу.
Укрепленный поселок был построен на вершине погребального кургана, в котором хоронили своих мертвецов прежние обитатели этих мест, и подземные кладовые были связаны проходами с древними погребениями. Хотя Фионе до сих пор не приходилось встречаться с бродящими там призраками, это место всегда вызывало у нее беспокойство.
Теперь же ее страх усиливался еще и опасениями, что викинг мог прийти в себя и освободиться от оков.
