— Не знаю, я не спрашивала. Меня это не касается.
— Ох, что ты несешь, Марианна? Человек чудом остался жив и, как только выпутался из этого кошмара, сразу стал звонить именно тебе, волновался. По-моему, тут все ясно. Более чем ясно, как он к тебе относится.
— И что? От этого я перестану быть беременной? Пузо уже никуда не спрячешь, а в пузе — его сын. Если бы я по-прежнему готова была отдать малыша, может, даже и рискнула бы встретиться. Но теперь — ни за что. Я специально до сих пор ничего ему не говорила, не хочу вешать на него обузу. Он начнет угрызаться, решит, что теперь несет за ребенка ответственность, и моральную, и материальную, что он обязан его любить.
— Но, возможно, он будет только рад?
— Будет — не будет… нечего гадать, — ледяным тоном заявила Марианна, — я не собираюсь являться к нему на свидание в подобном виде, как соблазненная девственница из викторианской мелодрамы. Это же наконец смешно, такой старой тетке разгуливать с пузом, некоторые в этом возрасте уже играют с внуками. — Она нащупала на столике упаковку с платками, вытащила один, высморкалась. — Ты пойми, Лу. Я не хочу, чтобы меня пожалели. Я не готова смириться с тем, что он будет со мной исключительно из благородных побуждений, иначе как же я, убогая, со всем этим справлюсь. Но мы с тобой уже решили, что одолеем все сложности. Обязательно одолеем. И хватит уже, давай поговорим о чем- нибудь еще.
— Погоди, если ты сказала ему, что…
Марианна вдруг резко села и поднесла к лицу стиснутые кулачки, потом яростно ударила ими по матрасу.
— Это моя жизнь, мое тело, мой ребенок! А он, да, этот проклятый тип — мой любовник! И не надо мне говорить, что я должна была сделать! — У нее перехватило голос, губы страдальчески искривились. — Сама знаю, что должна была! Но сделать это надо было давным-давно! А теперь уже слишком поздно!
Луиза обняла ее одной рукой:
— Прости меня, солнышко. Я просто пытаюсь тебе помочь, правда.
Марианна склонила голову ей на плечо:
— Я знаю, Лу. И ты меня прости. Был момент — еще до того, как я решила оставить ребенка, — когда можно было ему сказать. Я и
— Но почему? — осторожно спросила Луиза. — Разве может случиться что-то хуже того, что случилось?
— Представь, может. Он поймет, что я хочу, чтобы он со мной остался… и точно тогда от меня уйдет.
— По логике, не должен.
— Уйдет-уйдет! Ему сорок два года. Он никогда не был женат и, насколько мне известно, даже помолвлен никогда не был. У него были романы, случайные, и это его вполне устраивало. С работой у него, похоже, скоро начнутся проблемы, денег у него немного, нет даже нормального жилья. Он вечный бродяга, холостяцкая натура. Красивый. Добрый. Умный. И одиночка, неисправимый.
— Мне этого не показалось!
— Ты видела его два раза, Лу.
— Не важно. Я в принципе говорю. Начнем с того, что бродяга и одиночка никогда не связался бы со слепой женщиной. Слишком хлопотно. Ни один мужчина, предпочитающий вольную, беззаботную жизнь, не стал бы тебя добиваться! Будем говорить откровенно — слабак бы точно тебя не выбрал. И самовлюбленный тип, которого ты описала, вряд ли послал бы мне открытку, чтобы я знала, что тебе на Скае вполне комфортно, не волновалась чтобы. Не странно ли? Существует как будто два Кейра. Тот, кого я видела и о котором так много от тебя же и слышала, прямо-таки благородный герой, а твой Кейр — типичный для мужской породы эгоист, потребитель. Тут какая-то неувязка. Может, ты чего-то недоговариваешь?
— Да пойми же ты! Я ему интересна как нечто пикантное, необычный экземпляр, но это совсем не означает, что он хочет жениться и завести семью. И главное сейчас не я, не Кейр, а ребенок.
Немного помолчав, Луиза тяжко, надрывно вздохнула:
— Ты можешь его отдать, ведь все пока в твоих руках.
— Ох, Лу, даже не представляю, чего тебе стоило это сказать. Я уже думала об этом. И все-таки нет. Мне легче расстаться с Кейром, чем с моим малышом. Ведь не исключен и такой вариант: я отдаю своего единственного ребенка чужим людям, а Кейр через полгода меня бросает. И как же мне потом дальше жить?
— Тогда оставь ребенка, но попробуй сделать так, чтобы и Кейр остался с тобой! Поговори с ним. Почему ты думаешь, будто точно знаешь, чего он хочет? Он, бедный, был на волоске от смерти. Ей-богу, может, он совсем иначе смотрит теперь на жизнь.
— Едва ли. Кейр давно со смертью на «ты». Ему по работе всю жизнь приходится увертываться от землетрясений, взрывов, террористов. Только что чуть не взорвали. И чуть не утонул.
— A-а… понимаю!
— О чем ты?
— Понятно, почему ты ему не сказала. Не позволила ему самому сделать выбор.
Марианна досадливо наморщила брови:
— Что ты такое говоришь?
— Ты боишься, что он умрет. Действительно умрет. Думаешь, что, если позволишь себе его любить, он однажды уедет и погибнет. Как Харви.
Марианна притихла, плечи ее поникли. Она опустила голову, и распущенные волосы завесили лицо.
— Погибнет. Или уйдет. А я больше не могу, Лу. Не могу я больше чувствовать себя такой одинокой. Такой уязвимой. Больше не хочу! И так уже слишком много потерь. Я не вынесу новых. Не вынесу вечно преследовавшего меня чувства неуверенности: что с ним, как он? В моей жизни и сейчас сплошные сомнения. Я не знаю, будет ли мой малыш здоровым. Я не знаю, смогу ли его доносить. Я не знаю даже, смогу ли я его полюбить! Но я точно знаю, что, как бы все ни сложилось, я должна быть сильной. Должна быть уверена, что смогу со всем справиться. А в Кейре я не уверена. Что касается этого человека, тут я уверена только в одном: я люблю его.
— Марианна, милая… это правда?
— Да, вот в этом больше никаких сомнений. Когда человек умирает, сразу перестаешь себя обманывать и точно знаешь, как ты к нему относилась. Горе вынуждает быть честной. Гибель Кейра заставила меня признать, что — да, люблю. Теперь, когда выяснилось, что он жив, я не стану опять хитрить, лгать. По крайней мере, себе. И тебе.
— А ему ты готова была солгать?
— Но где же тут ложь? Он ведь не спрашивал, люблю ли я его, спросил только, не хочу ли опять с ним встретиться. А встречаться я не хотела. Поэтому сказала, что не стоит.
— Но ты ведь можешь и передумать…
— Все равно, назад дороги нет. Я сказала, что в моей жизни кое-кто появился.
— Да ты что, так и сказала?!
— И вообще, у меня больше нет его телефона. Мобильник у него в Казахстане забрали. Он предложил мне записать телефон сестры, но я промолчала в ответ. Я так и не знаю ни ее имени, ни адреса. Как видишь, все корабли сожжены.
— Как ты посмела врать ему? После всего, что он пережил?
— Я не врала.
— Ты сказала ему, что у тебя появился другой мужчина!
