абсолютно все желающие. Облака уже не были ленивыми и томными, как днем – теперь они возбужденно сновали по небосводу, хаотично сталкивались боками, извиняясь и фыркая, разлетались в разные стороны, снова соединялись и кружились, если им удавалось понравиться друг другу. Иногда они, как это было принято в их среде, меняли цвет. По ходу бала из черно-бурых, неприветливых и мрачных стариков- ворчунов они неожиданно превращались в легкомысленных розовато-голубых девиц-недотрог, чтобы потом, спустя мгновения, стать ядовитыми, желто-зелеными, напыщенными и очень важными персонами. На то он и бал, на то они и танцы. Нынешний «шторм» обещал быть ничуть не слабее вчерашнего. Кое-где в небе уже «искрило», а воздух заметно посвежел. Еще пару часов этих танцевальных па, думал Антон, косясь в небо, и начнется…
Он снова бросил взгляд на черное пятно проема технического ангара, где несколько минут назад скрылся Карл. Станция высилась невдалеке металлической громадой, и некоторые сигнальные огни на ее блестящих боках уже начинали помигивать. В связи со «штормом» многие работы завершались досрочно, и большинство персонала автономного лагеря вернулось на станцию. Лагерь вообще выглядел пустым, если не считать одиночных дежурных. Они иногда возникали как-то незаметно возле ангаров или между гаражей, бросали на Антона подозрительные взгляды, затем снова исчезали: переводить техсостав лагеря в защитный режим.
Антон сидел на траве возле древнего штабеля аккумуляторных отсеков, вытянув ноги и прислонившись спиной к прохладному металлу. Отсеки валялись тут давно и поэтому успели покрыться слоем серой пыли и спорами каких-то организмов.
Пока Карл бродил по внутренностям третьего ангара, вылавливая Саймона, Антон еще раз безуспешно попытался вызвать Аню. На сердце у него было крайне тревожно. Он покосился в небо, но тут объявилась Эльза.
Она сдержанно поинтересовалась, где Антон находится, и вообще. Он так же сдержанно и скупо ответил.
– Ясно… По твою душу тут приходил один, – сказала Эльза. – Не сейчас, правда, а с утра. Такой рыжий и дохленький.
– А… Это Родкис, наверное. Из комиссии. Что ему было надо?
– Интересовался вот… Нашими отношениями с тобой.
Пауза. И что ты ему сказала, хотел спросить Антон, но вместо этого произнес:
– И все? Больше ничего?
– Ничего, – отозвалась Эльза. – А этого мало?
– Ну, не знаю… смотря для чего…
– Я сказала ему, что нет у нас никаких отношений. И не было.
– Они могут перепроверить… Найдут свидетелей при желании. Ну и сказала бы, что в этом такого?
– Не хочу, – бросила она. – Зачем? Не было – и не было. А что было… Пусть со мной и останется. Обойдутся.
– Эльза… – проговорил он. – Знаешь, я…
– Не надо, Антон, – прервала она – Прошу тебя. Не дай бог, станешь оправдываться!.. Пожалуйста, давай не будем об этом.
– Хорошо. Не будем.
– Были отношения – было хорошо, – продолжала она, словно не слыша его. – Не стало их – ну что ж… Такова судьба.
– Эльза…
– Антон! Я тебе искренне желаю счастья. Ты его заслужил! Правда, Антон, пусть у вас все будет замечательно.
– Спасибо тебе.
– А я сегодня напьюсь до чертиков… А завтра подам рапорт и улечу. Не смогу здесь остаться. Хотя мне так нравится Ая… но все равно не смогу…
– Но почему?!
– Потому, – Эльза грустно улыбнулась с экрана. – По-то-му. Тебе, как мужчине, этого не понять.
– Эльза, постой!.. – поспешно заговорил он. – Нельзя улетать!..
– Это еще почему?
– Я тебе потом объясню! Нам надо встретиться…
– Извини, – оборвала она его. – У меня клиент. Пока.
Она исчезла с экрана, оставив его с непроизнесенной фразой во рту. Он озадаченно пожал плечами, снял видеоочки и только тогда заметил, что перед ним стоят Карл и Саймон.
– Прошу прощения, – проговорил Антон, поднимаясь с травы и щелкая клавишами на «коме». – Не заметил.
Питер Саймон был на две головы ниже Карла, худощавый и черноволосый, с тонкими усиками на бледном, безжизненном лице. Он стоял перед Антоном весь какой-то съеженный, напряженный. Руки держал в карманах черной униформы. Тусклые карие глаза метались по сторонам и избегали прямого взгляда.
Антон представился, но Саймон даже не удостоил его кивком или еще каким знаком. Скорее, вследствие внутреннего напряжения, чем из-за невежливости. Карл откашлялся и вынул из нагрудного кармана листочек с записями. По договоренности с Антоном допрос должен был начать он.
– Господин Саймон, – начал Карл. – Как я уже вам сказал, в связи с расследованием трагических
