грамматики родных языков. В течение последних войн основная масса населения не получала вообще никакого образования. Поскольку вырастить искусственную биомассу, обладавшую зачатками интеллекта, стало дешевле бумаги, коробки прикончили переписку от руки во всех более-менее развитых странах. Во всех крупных городах Конфедерации появилась пневматическая почта. Коробкам задавался адрес. По трубам инженерных коммуникаций, которых хватало в каждом городе, кроники достигали любого дома и квартиры. Существовали различные модификации коробков Кроника, на любой вкус. От дешевых одноразовых, распадавшихся сразу после использования, до мощных многоразовых, для записи двенадцати посланий и более, для просмотра их всей семьей.
В Новгороде кроники только-только начинали входить в моду.
Шмеллинг приложил большой палец к считывающей панели, имевшей вид условного черного опечатка пальца.
Однако Карл ошибся. Этот кроник ему послала не Полина.
Послание заключало в себе Брюн. Женщина полулежала в плетеном кресле. Из одежды на ней были только серебряные туфли и массивные серьги в ушах. Судя по легкости наряда, Брюн уже чудесным образом исцелилась от мучившего ее гриппа. Или же она ловко разыграла больную для того, чтобы остаться дома и ни на какие юга не ездить.
— Приходи вечером, — предложила крохотная копия Брюн.
И Карл пришел.
Он приходил и в последующие вечера, примерно в одно и то же время, то чуть пораньше, то чуть позже. Однажды Брюн не встретила Шмеллинга в шелковом халатике на голое тело, как это у них повелось. Карл прошелся по пустому дому в поисках Брюн. Шмеллинг обнаружил подругу на веранде. Брюн сидела на том самом плетеном стуле, что запомнился Карлу по лаконичному сообщению. Она куталась в плед в красно-зеленую клетку, с кистями, и читала толстую книгу в черной блестящей обложке. От времени лак на картоне пошел трещинами. Названия Карл разглядеть не смог. На высоком круглом столике перед Брюн стояла чашка с дымящимся шоколадом. Брюн время от времени брала ее, делала несколько глотков, перелистывала страницы. Она так увлеклась чтением, что совсем не замечала Карла, стоявшего в дверях.
— Про что книжка? — налюбовавшись ею, спросил он.
Брюн подняла глаза и наконец заметила Шмеллинга.
— Про вампиров, — ответила она.
— Тебе нравятся вампиры? — спросил Карл с интересом.
Брюн вспыхнула:
— И ничего смешного!
Карл понял, что она не на шутку рассердилась, и немало удивился этому. Впрочем, ссориться из-за такой ерунды он не собирался.
— Я думал, тебе эльфы больше нравятся, — сказал он примирительно.
Лиц Брюн смягчилось. Она не раз покусывала Карла за его удлиненные уши. То нежно, то резко, в зависимости от обстоятельств. И уже раз сто успела сказать Шмеллингу, что он вылитый эльф.
— На самом деле, здесь про другое, — произнесла Брюн. — Здесь про девушку, которая любила парня. А он тоже ее любил, а потом бросил…
Брюн замолчала.
— А она? — спросил Карл.
— Она? Она купила мотоцикл.
С мужской точки зрения, подобный логический переход все же был несколько резковат.
— Зачем? — уточнил Карл.
— Чтобы разбиться, — ответила Брюн.
Карл покачал головой:
— Это сильно.
Брюн поднялась с кресла. Широким движением сбросила плед, словно плащ. Карл не удивился бы, если бы оказалось, что под пледом ничего нет. Но Брюн была одета весьма основательно. На ней обнаружилось домашнее платье из синего трикотажа, целомудренное, спереди закрытое наглухо, с вырезом под горлышко и длинными рукавами, но безумно короткое.
Она подошла к нему поцеловала в шею, а затем запрыгнула на Карла, обхватив его ногами. Шмеллинг огляделся и донес ее до столика. Карл овладел Брюн там, раздев до технологического минимума. Столик очень сильно скрипел, мешая ему сосредоточиться. Зато Брюн не обращала никакого внимания на душераздирающий скрип столика. Прощальный стон, с которым чашка разлетелась на мелкие осколки, упав на мозаичный пол веранды, тоже прошел мимо ее сознания.
По форме пятно шоколада походило на осьминога или телкхассца без скафандра.
Впрочем, инопланетные захватчики никогда и не скрывали, то ведут свое происхождение от этих мудрых головоногих.
— Я тогда не спросил, — произнес Карл. — Ты хотела бы стать высшим существом? Жить вечно?
— То есть, стать вампиром? — переспросила Брюн.
— Ну, почти.
— Да, — усмехнулась она.
— Тогда приходи сегодня сюда в полночь, — сказал Карл так спокойно, словно просил за столом передать ему печенье. — Только Лоту не говори.
У Брюн вдруг пересохло во рту. Она облизала губы.
Солнечный полдень, веселый голосок Даши, звенящий в воздухе подобно серебряному колокольчику — они с отцом уже возвращались с кладбища — вдруг исчезли, отодвинулись. От Карла обычно пахло ароматными индийскими сигарами, к которым он привык на войне.
Но сейчас от Шмеллинга отчетливо повеяло луной, смертью и стылым мраком заброшенного храма.
— Разумеется, не скажу, — ответила Брюн.
— Я буду ждать, — сказал Карл.
2
Карл посмотрел на часы. Была ровно полночь. Если бы не четыре зеленых нуля на крохотном экранчике, можно было бы подумать, что сейчас полдень очень пасмурного дня. Шмеллинг стоял, привалившись к полуразрушенной колонне, и слушал, не раздастся ли урчание мотора. Карл не знал, на чем Брюн приедет на свидание, но точно знал, что она не придет пешком.
— Где же моя лягушонка в коробчонке скачет, — пробормотал Карл.
Шмеллинг расслабился, настроился на сканирование местности — и понял, что Брюн уже здесь. Видимо, Брюн заявилась на свидание раньше, чем Карл. Она находилась на другом склоне холма. Карл даже знал, что она там делает.
Он вздохнул, выпрямился и исчез.
Растаял беззвучно и стремительно, как кусок сахара в сером некрепком чае
