души. Нами движет…
— Я могу приказать выставить тебя из…
— Ты этого не сделаешь.
— Почему?
— Потому что ты познал любопытство. Твоя жизнь приобрела новое измерение. Ты подвергся риску — небольшому, это верно, — но тем не менее риску. С риском приходит страх — и ты еще многое узнаешь об этом чувстве.
— Значит… чему ты хочешь научить меня, пророк? — Скор заморгал, что должно было выражать тревогу.
— Эта свобода в конечном счете обрекает нас, ибо мы вольны учиться у вселенной. Это цена, которую мы платим, — хотя никто, кроме пророков, об этом не знает. Если бы ты уничтожил Мир, мы бы умерли. Но мы стали свободными, чтобы жить — учиться и распространяться по звездам. За эту свободу мои люди готовы пожертвовать всем, что они сейчас ценят. Мы нужны вам из-за нашей силы — но, пользуясь ей, мы медленно, но неизменно будем ослаблять эту уникальность, которая дает нам могущество. Перед Миром откроются новые пути. Новые люди смешают свою кровь и идеалы с нашими. Мы обречены узнать новые пути и принять многие из них. Молодые женщины среди романанов уже жаждут воинских…
— А что с точками выбора? — поинтересовался Скор. — У твоих людей должны быть разные судьбы?
— Знаешь, пророк видит множество будущих состояний. В одном Паук завоюет небеса, и тогда романаны будут рассеяны, поглощены, привнеся свое мужество и образ мыслей в общую копилку человечества. В другом — Мир лежит опустошенный бластерами, его поверхность заплыла и потрескалась. Ни мне, ни Пауку не известно, что осуществится.
— И это не пугает тебя? — спросил Скор, растерявшись.
Честер улыбнулся и развел руками.
— Нет, директор. Вселенная Паука — совсем не безопасное место. Только доблесть романанов, преданность Патруля и особое понятие о Боге стоят между свободой человека и его полным порабощением. С твоей точки зрения, это ужасающая перспектива. С точки зрения Бога, просто небольшая неудача — неудавшийся эксперимент.
— Почему я слушаю тебя? — Скор повернулся спиной к пульту, потянув свои катетерные трубки.
— Потому что не можешь удержаться. Я ответил на твои вопросы. Я дал тебе пищу для размышлений. Сириус требует моего незамедлительного внимания. Угроза от него намного больше того зла, которое мог бы причинить тебе мой народ. Нген Ван Джоу укрепляет свои позиции. С каждым днем его власть укрепляется.
— А что ты видишь о Нген Ван Чжоу, пророк?
Лицо Честера вытянулось.
— Я вижу несчастия и смерть, директор. Во всех будущих, независимо от чьих-либо точек выбора, его всегда ждут кровь, боль и страдания.
— Что мне выбрать, пророк? — спросил Скор, его певучий голос звучал тише.
— Это тебе решать, директор. Твоя точка выбора. Теперь я ухожу.
— Постой! Скажи мне о…
— Я ухожу, — Честер развернул свое кресло.
Робинсон повернул голову, меняя свое положение в комнате.
— Но я… А что ты собираешься делать?
Честер невозмутимо направил свое гравитационное кресло к люку.
— Я научился читать. Я обнаружил совершенно замечательную вещь. Она называется книга. Только представь, история, которая продолжается вечно! Слова… те самые, которые люди написали четыре тысячи лет назад! Со мной делятся мыслями Платон и Мейстер Экхарт, Нагарджуна и Сартр! Я
Джон Смит Железный Глаз дал черной кобыле размять ноги, поскакав против ветра. Пришло время, и под весенним солнцем начала выходить растительность из напитанной дождями земли. Кобыла демонстрировала свой нрав и скакала изо всех сил, пытаясь обогнать серое облако, означавшее весенний дождик, принесенный с океана.
Впереди лежала «Пуповина». Кобыла доберется туда еще не скоро. Железный Глаз придержал ее, чувствуя непривычный вес бластера на бедре, раскачивавшегося в такт движениям лошади.
Предыдущей ночью он разговаривал с Честером. Пророк выглядел как-то безмятежно, что очень отличало его от его вечно хмурого двоюродного брата. Честер казался довольным, но только улыбнулся по поводу перспектив Сириуса, его глаза стали грустными и мудрыми.
Сириане взяли контроль над своей планетой в свои руки и громко высказывали недовольство Директоратом. Шпионы сообщали, что поспешное переоборудование торговых кораблей на военные происходит двадцать четыре часа в сутки. По улицам шатались ополченцы, и планета, располагающая довольно солидными производственными мощностями, производила бластеры и боевые защитные костюмы. Подсчеты Директората показывали, что Сириус не будет представлять серьезной угрозы еще месяцев шесть.
Тем временем, на Сириус обрушивалась умиротворяющая пропаганда. Поддержание военной экономики требовало больших жертв — особенно, когда в небе не было видно никакого врага, несмотря на сообщения революционного правительства Нген Ван Чжоу. У Джона Смита будет достаточно времени для подготовки, прежде чем он поведет романанов против сириан.
Воины-романаны начали обучаться у ветеранов Патруля. Переход осуществлялся постепенно, и самые некровожадные десантники Патруля завидовали трофеям, блестевшим на поясах у воинов. Новоприбывшие командиры насмехались над этим варварским обычаем, — но Ри не предпринимал никаких шагов, чтобы прекратить это, что повышало боевой настрой его новой команды.
Люди с «Пули» имели на своих боевых костюмах изобразительные знаки как пауков, так и сантос. На других кораблях тоже произойдут перемены. Да и чего другого можно ожидать, если мужчины и женщины, которые гордились тем, что они воины, встретились с другими людьми, которые всю свою жизнь провели в набегах?
Явные успехи осложнялись завистью. Члены Патруля были изумлены отчаянным поступком Ри. Они все еще недоумевали по поводу безрассудства, которое принесло бы победу через поражение. Люди с «Пули» кичились и часто возникали драки. Двое рядовых с «Пули» избили трех человек с «Братства» и взяли трофеи. Люди с «Пули» сидели на гауптвахте, а группа с «Братства» — в санчасти, отращивая новые волосы. И вряд ли все это скоро кончится.
Лита предвидела это. Эта мысль повергла Джона в оцепенение. Он до смерти будет помнить ее сожженное лицо. Желтые волосы спеклись в вонючий стеклянистый купол, который покрывал ее череп. Ее кожа обуглилась до черноты, потрескалась и сочилась соками жизни. Взрывная волна как бы вывернула ее. Глаза, которые когда-то были голубыми и ласковыми, лопнули. Это видение не переставало мучить его душу.
Из его жизни исчезла цель. Для чего ему жить? Жизнь превратилась в муку. Сначала из его будущего была вырвана Дженни. Лита заполнила ее место и заслонила собой призрак, который дал ему свободу в видении. Лита стала движущей силой всех его поступков.
Она любила его. Образ ее, стоящей перед костром в лагере Гессали, вернулся. Он увидел ее ловкое, соблазнительное тело в мерцающем желтом свете. Он вспомнил ее кожу, когда он ласкал ее перед сражением. Она крепко прижималась к нему в страстном выражении любви.
