Любопытство Кайллы возросло.
— А что теперь, Командующий?
Он устало улыбнулся и покачал головой.
— А теперь… я не знаю, Кайлла Дон… — Он кивнул на однообразно серые стены короба, которые окружали их со всех сторон. — Здесь нет цвета. Снаружи ничто сюда не проникает. События, которые происходят за этими серыми стенами, внутри них не имеют никакого значения. Мы живем в таких условиях оторванности с той самой минуты, когда Никлос упрятал нас сюда. Вся реальность стала казаться нам абстракцией, которой и нет вовсе.
— И?
Она нервно покусывала губы, чувствуя, как корабль прочно встал на орбиту. Сколько еще пройдет времени, пока их перегрузят на челнок, спускающийся на поверхность планеты?
— Что? — не понял он.
— Что сейчас тобой владеет, Стаффа?
— Чувство необходимости искупления.
Она внимательно посмотрела на него.
— Эти мысли беспокоят тебя уже давно. Насколько я помню, ты говорил об этом еще тогда, когда нас завалило песком. Ты все еще рыдаешь во сне, я слышу. Почему ты хочешь искупить то, что сделал? Богу все равно, не забывай. Конечно, если ты продолжаешь верить в этарианскую сказку о Блаженных Богах, которые сидят на облаках и наблюдают за всеми нашими положительными и отрицательными поступками…
— Это искупление для себя, не для Бога. Мне нужно это для того, чтобы обрести душевный покой. Может быть, именно этого и не хватает для того, чтобы я почувствовал себя частичкой божественного сознания. В искуплении корень этики. Человек должен нести ответственность за свои дела. По-моему, это нравственно.
— Возможно, — сказала она, скрестив руки на груди. — Но знай: призраки так или иначе не отстанут. Они всегда будут преследовать тебя.
Он помассировал глазные яблоки большим и указательным пальцами.
— Теперь, мне кажется, я могу вынести эти кошмары. И мне больше не нужно приставлять дуло бластера к виску. Я знаю, что я натворил, и почему. Надеюсь, Бог также сможет стерпеть тяжесть моей вины. Я не первый такой человек. Только ко мне пришло откровение. Как ты думаешь, часто такое случается с такими, как я?
— Очень редко.
Он немного подумал, затем сказал:
— Ты была права, когда говорила, что мне не понравится то, что я в себе открою. Знаешь… я все еще удивляюсь тому, каким хитрым был Претор. Те психологические условности, в рамки которых он меня заключил, дело рук настоящего мастера своего ремесла. Я был машиной. Настоящим монстром, созданным искусственно. Искусственный человек! Каково! Звучит?
Она достала пищевой аппарат.
— Мне жаль тебя. — Достав из его недр сверток, она надолго задумалась, а потом заговорила:
— на Тарге сейчас, наверное, самый разгар войны. Ты все еще не оставил мысли отыскать сына?
— Я обязан это сделать.
Перед его мысленным взором на секунду возникли боевые сцены: молнии бластерного огня, клубы жирного черного дыма пожарищ…
— Что ты расскажешь своему жрецу Седди обо мне? Браену ведь понадобится какая-то рекомендация. Типа той, какую дал Никлос.
— А ты хочешь, чтобы я ему рассказала? Это Стаффа кар Терма! Великий воин! Человек, который в пустыне несколько раз спас мне жизнь. Ты этого хочешь? — спросила она его и, опустив взгляд на свой сверток, брезгливо поморщилась.
— У тебя есть личные представления об этике, на которых ты основываешь свои оценки. Мне неважно, что ты решишь в отношении меня, но мне бы очень хотелось поговорить с ним. Я могу сделать ему одно предложение касательно будущего человечества… Но сначала я должен, так сказать, снять с него мерку.
Кайлла откусила кусочек питательного брикета своими крепкими белыми зубами, которые блеснули в тусклом освещении. Жуя, она задумалась. Наконец, проговорила:
— Все время нашего путешествия я мучительно раздумывала над тем, что сказать Браену. — Она быстро взглянула на Стаффу. — Мне простить тебя, Стаффа кар Терма?
Ты это хочешь услышать?
— То, что я сделал тебе, не может быть прощено. По крайней мере, в этой жизни. Может, когда мы вновь соединимся в божественном сознании, ты сможешь забыть тот ужас, причиной которому стал я. Нет, меня не привлекает ни мазохизм, ни искаженная идея ненависти по отношению к самому себе. — Его лицо разгладилось, и он сделал неопределенный жест рукой. — Но мне хочется до конца понять то, что я с тобой сделал. Чтобы я мог взять часть твоего бремени на свои плечи. Увидеть себя как бы со стороны.
— Странные рассуждения для Звездного Мясника.
Он натолкнулся на неподвижный взгляд ее глаз.
— Я имею средства воздействия на влиятельных людей. Может, мне удастся воспользоваться этим к общей пользе?
— Каким образом? Нарушив равновесие между Ригой и Сассой?
Стаффа встал и выпрямился, чувствуя в окружающей его обстановке заметные перемены. Он пригладил бороду и одним движением головы закинул свои длинные волосы на левое плечо.
— Нет. Человечеству, живущему в пределах свободного космоса, нужно другое. Новая эпистемология. Новое направление движения в жизни. — Сжимая и разжимая кулаки, он стал мерить шагами их убогое жилище взад-вперед. — Знаешь… а ведь вперед. — Знаешь… а ведь Седди правы. Эпистемологии повреждены, искажены, непригодны для дальнейшего использования в жизни. Больше того, мы подошли к критической стадии, к краю пропасти. Поначалу я обещал уничтожить Ригу, затем Сассу, чтобы завладеть тотальным контролем над Свободным Космосом. Затем я хотел сделать все, употребить все ресурсы нашей цивилизации на то, чтобы проломить Запретные границы. Только теперь я понимаю, что на этом пути было бы очень много людских страданий.
— Вот за это-то мы всегда ненавидели и боялись тебя, — сказала Кайлла, доела свой паек, скомкала обертку и швырнула, ее в мусоросборник. — Что ты будешь делать?
— Откуда я, черт возьми, знаю?
Он присел на корточки, чтобы заглянуть ей прямо в глаза.
— Как я могу строить какие-либо планы, если я не знаю, что произошло с человечеством за последнее время?
Контейнер сильно тряхнуло, и они поняли, что его снимают с крюков. Краном его установили на полозья. Через минуту короб съехал по ним прямо в трюм челнока. Ощущение было не из приятных. В желудке появилось паршивое сосущее чувство.
Кайлла прицепила генератор света к стене. Стаффа тоже стал собирать все незакрепленные вещи.
Потом он сел рядом с Кайллой, потому что там была скоба, за которую можно было держаться.
— Главное — вырваться за Запретные границы, — сказал он, наклонившись к ней. — Но сначала нам всем придется много потрудиться, чтобы восстановить разрушенное Стаффой кар Терма, чтобы сгладить ущерб, нанесенный им человечеству.
