Колонна рабов брела к транспортам, на них были надеты ошейники, в глазах светилась тоска и неверие в возможность происшедшего. Вот мать рыдает над кусками тела своего ребенка, там истошно вопит девушка, которую куда-то тащит мужчина, уже объятый похотью. Вздымались желто-оранжевые языки пламени, все окутывал черный дым… — А мечты и надежды людей пылали в ненасытном огне разрушения…
— Да, на самом деле. — Голос пожилого человека задрожал. — Кровь была пролита зря, Стаффа. Зря!
Стаффа подтянул ноги, смотря на пожилого человек и плохо видя его, потому что глаза застилало туманом боли.
— Видишь ли, — продолжал Браен, — мы не можем сами решать. Мы на самом деле верим в Бога, в гуманизм и силу знания. Мы настолько верим, что наделены Божьим Разумом, и готовы немного пожертвовать им здесь или там во имя улучшения жизни всего человечества. Мы смотрим в будущее и видим хаос. В экономическом смысле обе империи являются банкротами. Война же станет началом темного времени и смуты. Целые планеты — начиная с самых лучших — будут выжжены, полностью разрушены, чтобы лишить противоположную сторону источника ресурсов. Но если такие планеты станут радиоактивными — откуда будет черпать человечество материалы для жизни? Голод, жажда, болезни, медленная смерть унесет жизни… Много жизней. — Он сокрушенно пожал плечами.
Стаффа горько засмеялся, угнетенный как видением только что нарисованного будущего, так и своим собственным будущим, которое было завалено скалами. — Значит, я пожинаю последние плоды посеянного. — Мысль его неудержимо рисовала возможности развития событий. — А этот Синклер Фист? Он не может изменить вероятности?
Браен кивнул:
— Может. У него совершенно очевидные таланты — он отлично управляет Ригой. Они очень быстро положат конец Сассе. Проблема с Фистом состоит в том, что мы не в курсе того, как он собирается распорядиться своим потенциалом. Например, мы не знаем — изберет ли он первой целью разрушения Сассу? Как много ресурсов этой планеты мы в состоянии спасти? Каким будет возмездие Сасса? Каким императором в конце концов он станет? В настоящее время он находится в союзе с Или Такка. Занимает ли она место умершей любовницы Фиста? Перспектива ужасна.
— И к настоящему времени и ты прекратил анализировать Компаньонов, — напомнил Стаффа.
— На самом деле, Командующий. Но теперь скажи мне — после того, как я совершил сделку с дьяволом, — что станут делать Компаньоны? А что, если наши споры, твои разговоры с Кайллой заставят тебя понять, что человечество просто свихнулось? Что оно стоит перед угрозой истребления? Что тогда?
Стаффа откинул голову и уставился на светящиеся панели. Простой стул под ним заскрипел, когда он задвигался. Может быть, это новая тюрьма, как сиалоновый ящик?
— Я научился страданию в пустыне. Магистр Браен. На меня надели ошейник раба. Я уполз в канализационные трубы и умирал от жажды, проклиная себя. Я поглядел на Кайллу — и увидел самого себя со своими преступлениями и грехами. — Видения вновь появились перед его мысленным взором. — Человек, которого я встретил, ювелир по имени Пибал — научил меня очень важному. Я сделаю свободный космос, лучше, Магистр. Так или иначе, я разрушу Ригу и Сассу, а затем разрушу Запретные границы и освобожу нас всех из того ада, который сам создал.
Браен сел на ложе, — оно прогнулось под ним.
— Кто бы мог подумать?
— Я дал обет в пустыне, — добавил Стаффа. — Я избрал путь искупления своей вины.
— Ищешь Бога, Стаффа?
— И свою душу, Магистр. Меня по-прежнему мучают кошмары. Меня все еще посещают те, кого я убил. Я буду помнить о них до того дня, пока они не придут и не простят меня.
— Самое тяжелое бремя, которое возложил на нас Бог, — это бремя ответственности.
— Кайлла научила, Магистр, что каждый из нас — Бог, — добавил Стаффа. — Бог наверняка должен быть очень сильным, чтобы все это вынести, — несмотря на то, какова наша короткая память.
Браен снова кивнул, его грудь вздымалась и опускалась.
— Я надеюсь, что это так. Командующий, я устал от своей части этого бремени и хотел бы вернуть его Божеству.
Глубоко в скалах Мэг Комм производил перемутации на мозгу, которого он едва касался через шлем. Новый человек явился в Макарту — могучий человек. Энергетические толчки достигают его через пространство-время, посланные из тысяч комм- центров через весь свободный космос. Мало-помалу Мэг Комм вносил поправки, накладывая обозреваемое против ожидаемого и находя значительно больше свидетельств конечного результата.
Рисковать было почти нечем. Пришло ли время наконец расправиться с Браеном и его ложью? Перешло ли уже человечество ту черту, к которой нет возврата? Мэг Комм дал начало последовательности, которая достигла ядра планеты, пытаясь использовать полностью ее размеры. Цепь вне запретных границ обладала столь высокой энергией.
Но нельзя было пренебрегать и принципом неопределенности. Все еще оставался тот человек, тронувший шлем и так мучительно близко подошедший к контакту. Кто это мог быть?
Глава 29
Или с удовольствием глубоко вздохнула и наполнила легкие ароматом ночи Тарги. Над головой плыли облака, время от времени закрывая собой звезды. Тишина ночи нравилась ей. Арта Фера стояла рядом, связанная, а ее совершенное тело просвечивало через золотой костюм — сейчас он был грязным и потрепанным. Или рассматривала небо.
Они ожидали на открытой площади поблизости от старого здания Внутренней безопасности. Вокруг них жил своей обычной жизнью город Веспа. Желтые квадраты света блестели на черных стенах. Или видела людей, шедших в свете уличных фонарей вдоль главной улицы города в квартале от них.
— В определенном смысле мне жаль терять тебя, — заметила Или, переводя взгляд туда, куда смотрела Фера. Легкая усмешка показалась на губах убийцы. — Ты могла бы стать очень могущественной женщиной под моим покровительством. У тебя есть время это обдумать. Я могла бы защитить тебя и уберечь от зла.
Глаза Фера блеснули в слабом свете Веспы.
— Арта Фера себя никому не продает.
— Но что ты теряешь? Неужели ты останешься лояльной к Седди — после того, что они с тобой сделали?
Фера с презрением фыркнула:
— Я была рождена для смерти, Или Такка. Это моя судьба. Я была создана для того, чтобы убивать. Я не могу быть ничем иным, ни больше, ни меньше, чем я есть уже.
— Но есть…
— Не пытайся брать меня под свою опеку, риганская потаскуха, — зашипела Фера. — Разве ты можешь быть чем-то иным, чем Или Такка? Разве ты можешь пасть ниц перед кем- либо?
— Нет, я не могу быть иной, чем я есть. — Усталая улыбка искривила ее губы. — Очень хорошо, Арта Фера. Я вижу, что пути наши не пересекаются. Я уважаю тебя за это, а я мало
