проблем…
— Похоже, ты неплохо осведомлен о моих проблемах? — от замечания Синклера повеяло холодом.
СПОКОЙНЕЕ, СТАФФА. ЭТОТ МАЛЬЧИК НЕСТАБИЛЕН, КАК КВАНТОВАЯ ФЛУКТУАЦИЯ.
— Я не собираюсь учить тебя или вмешиваться в твою личную жизнь. Я хотел лишь…
— Вмешаться в жизнь Мака?
— У Мака есть право на личную жизнь так же, как у тебя или у любого другого человека. — Стаффа покачал головой. — Пожалуйста, Синклер, не отказывай и мне в праве разобраться в моих личных делах. Мне очень непросто сделать это.
Даю слово, что никуда дальше это не пойдет. — Верховный Главнокомандующий закрыл глаза. — Мне необходимо знать правду для собственного спокойствия и понимания. Считай, что я спрашиваю тебя, как члена моей семьи.
Вздохнув, Синклер покачал головой.
— Исключая случайность наследственности, я вовсе не твой сын, Стаффа.
Отцовство — это нечто большее, чем генетический материал.
— Я не собираюсь удивлять тебя познаниями в генетике, Синклер. С другой стороны, лекции об отцовстве, которые ты читал мне до сих пор, звучат отнюдь неубедительно. Насколько мне помнится, в файлах Седди имеется информация о том, что ты так и не нашел человека, годящегося на роль твоего отца. Бесстрашный Фист был казнен, когда тебе едва исполнилось два года.
Синклер на мгновение задумался.
— Хорошо, если мы согласимся, что семейные дела не имеют ничего общего с твоей озабоченностью… тогда в чем же дело? Или ты умышленно вызвал меня сейчас, когда я расстроен и скорблю об Анатолии, чтобы расколоть ослабленную защиту?
Стаффа резко повернулся.
— Да, именно это я пытался сделать, предложив отменить немедленный отлет на Таргу. Забудь все, о чем я просил тебя!
— Нет уж, раз мы начали… Что ты хочешь от меня услышать?
И КАК МНЕ УДАЛОСЬ ВСЕ ИСПОРТИТЬ? Верховный Главнокомандующий заскрежетал зубами, уставившись на расплывающиеся по ковру цветовые волны. Он повернулся и перевел свой тяжелый взгляд на Синклера.
— Кроме тысяч проблем, отныне я должен езде иметь дело с сыном, который постоянно подозревает меня бог весть в чем. И дело не только в его вечном скепсисе… Вдобавок, та женщина, которую он любил, трагически погибла. Стаффа поднял руку. — Подожди, выслушай меня до конца. Сейчас ты напугал меня до смерти, твои поступки так же непредсказуемы, как полет свободной частицы.
— Так ты хочешь узнать о Крисле по личным соображениям?
— Жена, которая отсутствовала двадцать лет, которая, я был уверен, погибла во время моей атаки на Миклену, вдруг возникает живая и невредимая. К твоему сведению, Синклер, я все еще очень люблю твою мать. Но другая женщина, в которую я безумно влюблен, сейчас очень больна, понадобится немало времени, такта и заботы, чтобы залечить ее душевные раны. А тут еще Свободное пространство трещит по всем швам, и процесс распада не прекратится до тех пор, пока мы не передадим управление враждебному нам компьютеру, намерения которого совершенно неизвестны. Я заметил, как относится к моей супруге Мак Рудер, и единственное, что хотел бы узнать, не любовники ли они. Если это так, то ты должен предупредить меня, позволить мне заранее подготовиться к неизбежной развязке.
Выражение лица Синклера оставалось ожесточенным.
— Если ты боишься, что я начну гоняться за Маком с бластером в руках, то очень ошибаешься. — Затянутой в перчатку рукой Стаффа провел по спинке стула. Я знаю, как сильно Крисла привлекает мужчин. Можешь верить, можешь нет, но я не ревнивец. Я каленым железом выжег в себе чувства собственника, пока страдал в пустыне.
— Ты все время вспоминаешь пустыню, Стаффа…
— Скажи-ка мне, Синклер, в тот день, когда мы встретились с тобой на орбите Тарги, был ли ты тем же самым человеком, который высадился усмирять взбунтовавшуюся планету?
— Нет, конечно же.
— И ничего в тебе не изменилось после того, как ты выбрался из застенков Или Такка?
— Изменилось.
— Тогда как ты можешь не верить в то, что душа человека совершенствуется?
Синклер нервно рассмеялся.
— Верховный Главнокомандующий, посудите сами: во что бы вы верили на моем месте? Насколько вероятно то, что за несколько месяцев Демон превратился в Святого?
Стаффа согласно кивнул.
— Совершенно невероятно. Похоже, я и сам не поверил бы. Хорошо, давай перефразируем вопрос: тебя не беспокоит, если твой друг и верный соратник увлечется твоей матерью? Дело в том, что отношения с лучшим товарищем могут весьма осложниться после того, как он окажется твоим отчимом.
— Думаю, да… — лицо Синклера исказилось гримасой боли. — Но это же безумие…
— К тому же, это несколько неудобно, как ты считаешь?
— Но…
— Просвети меня немного об этих событиях, Синк.
Синклер устало вздохнул.
— Даже не знаю, что сказать. Они — не любовники, если тебя волнует именно это. — Синклер выждал несколько секунд, следя за реакцией Стаффы.
— Но она далеко не безразлична Маку, не так ли? Именно поэтому он боится поднять на меня глаза?
— Мак — джентльмен.
— Да, кто спорит… Но если бы я знал… может, мне удалось бы поговорить с ним, облегчить ему душу. Все могло быть проще…
Синклер скептически посмотрел на отца. Стаффа как-то очень грустно улыбнулся.
— Спасибо, что сказал мне. В будущем это многое упростит в моих отношениях с Маком. Нам всем необходимо время…
— Время?
— Всем нужно время, чтобы найти свой путь, Синклер. Каждому из нас.
Проблема в том, что его-то как раз и нет.
— Что-то я не пойму. Какая разница, если Мак действительно влюблен в Крислу? Его-то здесь нет, он от был в открытый космос. Теперь она полностью в твоем распоряжении.
Стаффа покачал головой:
— Нет, мой мальчик, я не владею никем. Я, как и ты, могу лишь принять тех, кто желает добровольно разделить мою судьбу. Стаффа бросил взгляд в космическую бездну, мысленно подсчитывая все увеличивающееся расстояние между «Гитоном» и «Крислой». — Когда-то я был настолько тщеславен, что верил в то, что владею людьми. Я привязал к себе многих… Но, видишь ли, приобретать близких легко, тяжело их терять. Очень тяжело.
— Знаю, — еле слышно прошептал Синклер. — Мне до глубины души больно… все эти потери… похоже, смерть идет за мной по пятам.
— Жить — значит умирать. Я не думаю, что можно добиться чего-нибудь от жизни без потерь. Все мы свободны… искать себя. — Стаффа рассеянно улыбнулся.
— Но я думал, что Главнокомандующий никогда не признает свои ошибки.
