меня положительно удивляете! Ваше образование оставляет желать лучшего. – Он сокрушенно покачал головой, потом провел костлявой рукой по длинным и редким седым волосам.
– Ну, тогда просветите меня.
– Легко сказать. – Он усмехнулся, обнажив крупные желтоватые зубы. – Ассасины, сын мой, это были разбойники и убийцы. Их нанимали папы для устранения неугодных им личностей, давно, в период Ренессанса, во времена правления Борджиа, когда в ходу были самые замысловатые яды. Инструмент для проведения папской политики. Но Ренессанс, как вы могли догадаться, здесь совершенно ни при чем... Нет, суть в том, что ваша сестра затронула весьма чувствительную тему, слухи о том, что эти убийцы вновь возродились к жизни здесь, в Париже, во время войны. Всего лишь слухи. Лично я никогда в это особенно не верил, разные слухи ходят обо всем и везде. Но вот Викарий, о, он был ближе ко всем этим вещам, чем я. Викарий был прирожденным «интриганом». Был в Вене, когда снимали эту картину, «Третий». Он страшно любил этот фильм, видел его множество раз. Он любил интриги, верил в них, во всем и везде видел тайну, именно поэтому, наверное, ему так нравилось писать о Церкви, уж тут она его ни разу не подводила! Он любил говорить, что Рейхсканцелярия и Верховный совет просто дети в сравнении с ней, говорил, что Церковь вся состоит из сплошного интриганства. Что там все тайна, перешептывание в темных закоулках, голоса в пустых комнатах, заговоры за закрытыми дверями и ставнями... И считал, что ассасины... это был слишком хороший бизнес, чтобы от него отказаться. А как-то раз Викарий сказал мне, что теперь эти люди снова затребованы, что они действуют в Париже... хоть тогда там и без них бог знает что творилось... – Патерностер усмехнулся каким-то своим воспоминаниям, постучал трубкой, выбил пепел. – Говорил, что они делают за Церковь грязную работу. Но вряд ли до конца понимал, в чем именно она состоит, эта работа. Кого они убивали? Викарий этого не знал. Или просто не говорил мне, если даже и знал. Зато он знал, что они снова в деле. И еще я просто уверен, он знал некоторых из них...
– Лично? – спросил я. – Он знал их лично?
– Да, знал. И знал, что все они принадлежат к духовенству. А потому, когда ваша сестра начала расспрашивать об ассасинах, она, что называется, попала в точку, нанесла, как говорится, удар под дых! Да, он рассказал мне о разговоре с ней... Его трудно винить, верно? За то, что он ей сказал?... Сам он не считал, что причинит ей какой-то вред, рассказав о событиях сорокалетней давности... Ну и, наверное, потому даже назвал одно имя, еще одного старого своего приятеля, брата Лео.
– И кто такой был этот брат Лео? – осведомился я.
– Сам я никогда с ним не встречался. Но Викарий говорил, что он один из них... Из ассасинов. – Он снова шмыгнул носом. Потом громко высморкался в большой грязный платок. – Не знаю, но может, ваша сестра, бедняжка, отправилась на поиски этого типа, и до добра это ее не довело. Но Викарий думал, ей будет это интересно, раз она пишет книгу.
– А она могла встретиться с этим братом Лео? Или он умер?
– Чего не знаю, того не знаю. Знаю только, что он жил в заброшенном маленьком монастыре на побережье Ирландии... Сент-Сикстус, кажется, так он назывался. Не думаю, чтобы там обрадовались появлению вашей сестры... – Он вопросительно взглянул на меня и снова вытер огромный широкий нос грязным платком.
– Занятно, Клайв, – задумчиво протянул я. – Действительно, какой вред мог причинить ей Викарий, рассказав об ассасинах сорокалетней давности? Никакого. Вроде бы совсем никакого. Но я скажу вам, что произошло. Думаю, она после этого решила, что ассасины существуют до сих пор. Я все время думал: что она могла знать такого, из-за чего ее решили убить? Как-то не слишком верится, чтобы события сорокалетней давности могли стать поводом для убийства. А вот обнаружение гнезда этих наемных убийц или по крайней мере хотя бы одного из них – вот это уже другое дело. Это веский мотив. Будь он проклят, этот Хорстман! – Патерностер удивленно уставился на меня. – Хорстман – один из них, Клайв, – объяснил я. – Викарий знал его давно, как и брата Лео, еще сорок лет тому назад. И этот Хорстман до сих пор в деле. Это он убил Викария, он вернулся в Париж ради того, чтоб убить его. Боялся, что я могу от него узнать то, что узнала Вэл. Это он убил мою сестру и едва не прикончил меня в Принстоне. Но он совершил одну ошибку, этот дьявол. Он забыл или просто не подумал о вас, Клайв. – Я поднялся и похлопал его по плечу.
– Ну, дела... – протянул бедняга, не в силах сразу переварить всю эту информацию.
– Сестра каким-то образом узнала об ассасинах, и некто не захотел рисковать. Решил убрать ее прежде, чем она успеет поделиться этой информацией... Именно поэтому Хорстман решил убить и меня тоже...
– Что-то я не совсем понимаю, друг.
– Но самое занимательное во всем этом деле... так это тот факт, что Хорстман получал приказы из Рима.
– И пытался убить вас? Не понимаю...
Я принялся объяснять, пил виски и много чего ему наговорил в тот вечер, и, наверное, зря это сделал. Но я завелся, меня, что называется, занесло.
Перед тем как распрощаться со мной, Клайв Патерностер достал из книжного шкафа старый атлас Британских островов. Отрыл его и ткнул грязным обгрызенным ногтем в маленькую точку на карте, обозначавшую местонахождение монастыря Сент-Сикстус.
2
Дрю Саммерхейс позвонил отцу Данну утром, а встреча у них была назначена на два часа дня.
– Если я ошибаюсь, поправьте меня, – произнес Саммерхейс тонким и пронзительным голосом. – Но вроде бы вы хотели обсудить со мной дела сугубо личного характера? Я не ошибаюсь?
Отец Данн хмыкнул. Звонок застиг его у окна, он пытался разглядеть в бинокль уток в Центральном парке.
– Ну, давайте скажем так. Счета через час я не потребую.
– Тогда, значит, по сугубо личному вопросу. И в таком случае, может, вы заскочите ко мне, в мой маленький скромный домик? Там нам будет удобнее. Это возможно, святой отец?
– С радостью.
– Вот и хорошо. Едете по Пятой авеню почти до Вашингтон-сквер. А там рядом и мои скромные владения. – Он назвал номер дома. – Жду вас в два. До встречи.
