может просветить миссис Ханранан. Хочу, чтоб ты послушал. Только подожди немного, пока я буду сворачивать эту вечеринку.
Эдна Ханранан заварила целый кофейник свежего кофе. Потом поставила на середину стола тарелку с мятным печеньем. Волосы у нее были седые, все лицо в мелких смешливых морщинках, глаза живо смотрели из-за толстых стекол очков. При одном взгляде на нее без труда можно было представить, какой она была в детстве и юности. Монахиней она не была, но тридцать пять лет провела в услужении у священников, здесь, в приходе Нью-Пруденс. В конце тридцатых окончила местную приходскую школу, где учителем у нее был священник, о котором я прежде почему-то не слышал, отец Винсент Говерно. Что такого нового и необычного могла сообщить мне эта симпатичная женщина?
– Расскажите им об отце Говерно, Эдна, – попросил ее Персик. – Ну, то, что рассказывали мне сегодня днем.
– Вы же знаете, какими глупыми бывают порой девчонки, – начала она. – А он был такой красавчик, ну прямо кинозвезда. – Она прикоснулась к печенью, бережно погладила его, точно то были мощи какого- нибудь святого. – Смуглый такой, черноволосый. И говорить с ним было интересно. Очень
Я взял одно, она окинула меня благодарным взглядом.
– Ну и о чем еще говорили ваши глупые девчонки? – спросил Персик, добродушно усмехаясь. Он умел вызывать людей на откровенность.
– Короче, мы все были просто помешаны на нам. Да и сам он относился к нам очень мило, по-доброму. Так что мы, глупышки, принимались флиртовать с ним напропалую, сколь ни покажется это непристойным. Но больше, конечно, валяли дурака. Никогда не видели священника, похожего на него. – Она отпила глоток кофе, глаза смотрели мечтательно. – Ну и была у нас одна монахиня. Сестра Мария-Тереза. Хорошенькая. Ну и вот, мы видели, как они болтают, разгуливают себе под деревьями, такая красивая пара. И еще мы думали: как жаль, просто стыд и позор, что такие славные молодые люди не смогут пожениться. Ну а некоторые мальчики говорили, что у отца Говерно и Марии-Терезы...
– Ну а потом? – подначивал ее Персик.
– Я больше никогда не видела отца Говерно. – Эдна взяла еще одно печенье, задумчиво вертела его в огрубевших пальцах. – Ну а потом увидела его снимок в местной газете. Он умер. Я тогда просто поверить не могла...
– Священники умирают, как и все люди, – вставил я.
– Да, но не так же! Не накладывают на себя руки! Ни за что бы не поверила. До сих пор не верю! – Она подняла на меня глаза. – А мне казалось, вы все знаете об отце Говерно, мистер Дрискил.
– Я, Эдна? Сегодня первый раз о нем слышу.
– Ну, ведь это случилось в вашем саду, там он повесился, на старой яблоне... Я думала, вы знаете. Нет, конечно, тогда вы были совсем еще ребенком...
– Просто у нас в доме никогда об этом не говорили, – сказал я.
Мы возвращались в Принстон, «дворники» со скрипом двигались по замерзшему ветровому стеклу.
– Почему Вэл задавала вопросы о повесившемся священнике? – спросил я. – Да, он покончил с собой у нас в саду, но прежде она никогда не проявляла ни малейшего интереса к этой истории. И вдруг, спустя все эти годы, ей понадобились материалы дела, и она звонит Сэму Тернеру.
Данн не отрывал глаз от скользкой дороги.
– Как сочинитель, могу предположить, что она намеренно вводила кого-то в заблуждение. И все эти разговоры о священнике-висельнике...
– Да, но она просила Сэма поискать файл. Это факт. И еще один факт. Тот тип, священник, как вы утверждаете, убивший мою сестру, украл ее портфель. Она всегда носила его с собой. И там наверняка были наброски и материалы к новой книге. Либо что-то еще. Короче, портфель исчез.
– С чего вы это взяли?
Я объяснил ему, он кивнул.
– Как-то писал одну книгу, и вы не поверите, к ней было целое море набросков и заметок. Бессмертный Вудхаус говорил, что наброски и материалы к одному из его романов могли бы составить несколько томов. Восемь лет я сочинял сюжет этой книги, переписывал ее четыре раза. – С минуту он мурлыкал какую-то мелодию. – Священник-самоубийца. И вот через сорок с лишним лет она начинает задавать вопросы о повесившемся священнике, а другой священник убивает ее и забирает ее портфель. Да, мой друг, не история, а сплошные потемки. Все равно что оказаться вдруг одному в тумане, и кругом ни души, и вы не видите, куда направляетесь, не понимаете, где вообще находитесь, короче говоря, блуждаете во мраке... И тут самое главное не наступить на мину. Двигаться следует очень осторожно. Иначе откуда-нибудь из темноты вынырнет тот самый священник и убьет и вас тоже.
Мы выехали на аллею, ведущую к дому. Ударил резкий порыв ветра, машина содрогнулась.
– А вы очень здорово прилепили хвост ослу, – заметил я. – Целых три раза подряд. Как вам это удалось?
– Одним-единственным способом. Я подглядывал. Обмануть ребятишек ничего не стоит. Они рады обманываться. Просто обожают, когда их дурят. И от священника ожидают того же, и мне не хотелось их подводить. Это лишь часть великого соблазна... Мы всегда поступаем так, сами знаете. Возьмем, к примеру, любое юное существо на стадии формирования. – Он с улыбкой покосился на меня, руки продолжали крепко держать руль, серые снежинки косо летели на фоне ветрового стекла. – Совратить его ничего не стоит. Попробуйте хоть раз, и оно ваше навеки.
Во дворе перед домом стоял полицейский автомобиль. Навстречу нам, размахивая красным фонариком,
