– Я не имею ни малейшего представления, зачем он приехал домой, и ни малейшего понятия, почему кто-то убил его. Мне вообще неясно, кому и зачем понадобилось убивать его. Все это для меня лишено здравого смысла. Впрочем, я уже не так молод, как раньше, возможно, я просто дряхлею, – продолжал брюзжать он. – В моем возрасте ко всему начинаешь относиться с безразличием.
Изящное старое здание библиотеки в конце улицы казалось теплым и дружелюбным пристанищем. Окна ярко светились, и мне вспомнилось, как там было тепло, когда я накануне вошел туда с холодной улицы и нежданно-негаданно увидел Полу Смитиз. И сейчас, поднимаясь по лестнице и открывая дверь, я думал о ее губах, о том, как целовал ее.
Я вошел первым, Артур следом за мной.
Пола сидела за своим столом, положив голову на руку, вытянутую поперек блокнота для записей, и, похоже, дремала. Предыдущая ночь, длинная и тяжелая, надо полагать, измотала ее вконец.
– Пола, – позвал я. – Пола, проснись.
Слыша за собой простуженное сиплое дыхание Артура, я взял ее за плечо, чувствуя, как у меня волосы поднимаются на затылке. Что-то было не так.
– Пола, – повторил я, тряся ее за плечо.
Никакого ответа, ни малейшего движения.
Артур наклонился над моим плечом:
– Что, обморок?
Глаза у нее были закрыты, лицо спокойное, и каким-то седьмым чувством, каким обычно угадывается худшее, что случается в жизни, я понял: Пола Смитиз мертва.
– Артур, – мой голос звучал, словно чужой, откуда-то издалека, – она мертва.
Артур взял меня за руку и усадил в кресло. Меня тошнило. Ноги дрожали. Внезапно до моего сознания дошло, какая в библиотеке стоит жарища. Я весь взмок от пота.
Артур склонился над Полой, оттянул веки, пощупал пульс. Потом долго стоял, не сводя с нее пристального взгляда.
– Ты совершенно прав. Девочка мертва.
Он извлек из кармана пальто помятую серебряную фляжку и протянул мне. Я сделал глоток коньяка и почувствовал, как он возвращает меня к жизни. Артур присел на край стола, расстегнул пальто. Выражение сетующего на жизнь старца теперь исчезло с его лица, оно стало напряженным.
– Дай-ка и мне, – сказал он, беря фляжку. Глотнул, вытер рот огромной ладонью.
– Что нам дальше делать? – спросил я спустя некоторой время.
– Не знаю. Телефона здесь нет, а надо бы сообщить Питерсону. Так положено. Он тот человек в Куперс-Фолсе, который в первую очередь должен узнавать о событиях подобного рода.
– Я думаю, нам следует взглянуть на те коробки, которые она собиралась нам показать. Убедиться, на месте ли они. – Я замолчал. Мысли мои путались, я с трудом соображал. – Если их там нет, если они исчезли…
– Ну-ну, Джон, – хрипло сказал Артур, – не будем забегать вперед.
– Если их там нет, – повторил я, – тогда станет ясно, почему убили Полу. Понимаете?
– Если ее убили. Если! – Артур говорил очень уверенно. – Не надо торопиться с выводами.
– А по-вашему, у нее случился инфаркт?
– Я думаю, можно обойтись без грубостей.
– Простите, – извинился я, искренне огорченный, – но все-таки давайте поищем эти коробки.
Вдвоем мы быстро осмотрели весь первый этаж, однако ничего достойного внимания не нашли.
– Совсем забыл, они на складе в подвале, – вспомнил я. – Она говорила, что обнаружила их в подвале.
Нам никак не удавалось найти дверь, ведущую в хранилище. Мы были разочарованы.
– Где же, черт побери…
И тут я увидел дверь. Восьмифутовый стеллаж с газетными подшивками отходил от стены дюйма на два. Я потянул его на себя, и перед нами открылся проход в стене куда-то в темноту. В проходе болтался шнур освещения. Я дернул за него, и тут же загорелись две тусклые лампочки: одна над лестницей со ступенями из узких каменных плит, другая – внизу в подвале.
– Идемте вместе, Артур, прошу вас. Мне не хочется лезть туда одному.
Низко пригнувшись, он начал спускаться со мной по ступенькам. Держаться приходилось за монолитную каменную стену хранилища. Над нашими головами, всего в каких-нибудь шести футах от земляного пола, нависали балки. Согнувшись, мы остановились посреди слабо освещенной комнаты без окон, с запахом сырого грунта и очень холодной. Артур чихнул и выругался:
– Проклятье!
Вдоль двух стен высилась груда коробок, одинаково запечатанных клейкой лентой. В одном углу стоял табурет, несколько пустых старых деревянных книжных шкафов, а посередине – три картонные коробки, потрепанные от времени, с откинутыми крышками. Разрезанная клейкая лента свисала по сторонам. На каждой коробке черным фломастером печатными буквами было выведено: «Остин Купер».
– Ага, вот они! – Артур отогнул посильнее крышку и заглянул внутрь коробки.
И тут где-то в темном углу послышался шорох. Я испуганно вздрогнул.
– Нервы, – заметил Артур, доставая из коробки роман «Унесенные ветром». – Это крыса, Джон, всего лишь крыса или мышь.
– Коробки наполовину разобраны, – сказал я. Откуда-то потянуло сквозняком, и я услышал, как порывы ветра сотрясают старое здание.
– Да, – согласился Артур.
Мы просмотрели все коробки, но обнаружили только книги и несколько альбомов с семейными фотографиями.
– Никаких нацистских документов, никакой дипломатической переписки. – Артур с сомнением поглядел на меня. – Было ли вообще что-нибудь? Может, это просто игра ее воображения?
Я отрицательно помотал головой.
– Понимаю, понимаю, – сказал он примирительно. – Но нет смысла действовать вслепую.
– Почему вслепую? – Я указал на третью коробку. В ней под пустыми папками, почти незаметный, лежал небольшой серый металлический ящик. – Я уверен, именно его она имела в виду.
– По-моему, она не упоминала ни о каком металлическом ящике, – заметил Артур, кашляя в кулак.
– Она рассказала мне о нем при нашей первой встрече. Да-да, о металлическом ящике она говорила весьма определенно. Держу пари, это тот самый и есть. – Я вынул ящик из коробки, надавил на замок. Ящик оказался плотно закрытым и запертым на ключ.
Артур в растерянности взглянул на меня:
– Ну, тогда я просто не знаю…
Над нашими головами скрипнули половицы. Сначала я подумал, что это ветер. Но скрип
