Мы с Артуром поселились в одном номере. Пили коньяк, и так все вместе просидели до полуночи. Разговор не клеился. Мы изрядно утомились. В полночь, когда у меня уже слипались глаза, Питерсон настоял, чтобы мы ложились спать.
Артур захрапел почти мгновенно. В душной атмосфере номера стоял аромат лимонного пунша, который он выпил перед сном. Я устал до такой степени, что ни о чем не мог думать.
19
Посреди ночи раздался оглушительный взрыв. Я открыл глаза. Пот струился по мне ручьями: в комнате было натоплено немилосердно. Бреннер спал сном праведника, глубоко дыша. Меня бил озноб. С минуту я не мог сообразить, отчего проснулся. Потом услышал новый взрыв. Значит, это не во сне, а наяву. Действительно взрыв. Я выбрался из-под одеяла, подошел к окну. Слышался натужный вой снегоходов. Уличные фонари отбрасывали желтоватый свет сквозь валивший снег, и за этим снегопадом горело здание суда. Пламя вырывалось рваными языками из окон. Последовал еще один взрыв, и в темноту выплеснулись новые потоки огня. Окно, перед которым я стоял, задребезжало.
Бреннер зашевелился. Я выбежал в коридор и забарабанил в дверь к Питерсону. Услышал отклик: «Войдите!»
Питерсон сидел в кресле у окна, устремив взгляд на улицу. Перед ним в ночи полыхал пожар. Ахо стоял в дверях ванной комнаты, на белых кафельных стенах которой играли яркие отблески пламени.
Питерсон даже не обернулся ко мне.
– Итак, Купер, как вам это нравится? Они только что взорвали мою паршивую контору. – Он мрачно хохотнул. – Настойчивые, сволочи, надо отдать им должное. Появляются среди ночи, в такой мороз, сдохнуть можно, сорок ниже нуля, и знай себе прут в темноте на своих снегоходах, а ради чего? Ради какого-то ящика. И поднимают на воздух целое здание.
Ахо чихнул и выругался, а я не знал, что ответить.
Вспыхнула спичка, запахло сигарой, которую закурил Питерсон.
Я взглянул на часы – четверть четвертого. Все тело ныло, голова болела. Меня по- прежнему колотил озноб. Послышались чьи-то голоса: это горожане, застигнутые пургой и вынужденные заночевать в гостинице, стали выползать из своих номеров в коридоры, разбуженные взрывом.
– Да входите же, не торчите в дверях, бога ради, – сказал Питерсон.
Бреннер тоже проснулся. Он стоял позади меня, закутавшись в свое толстое пальто, и шмыгал носом. Не говоря ни слова, он проследовал за мной в комнату.
Мы молча вчетвером смотрели сквозь вьюгу на разгоравшийся пожар. Пламя пожирало здание. Стена, поврежденная взрывом изнутри, с треском обвалилась. Нашему взору открылся кратер вулкана, пылающий желтым и оранжевым пламенем, полыхавшим в ночи.
– Интересно, забрали они этот ящик? – задумчиво произнес Питерсон. – Я положил его в сейф у себя в кабинете. Хотелось бы знать, взломали ли они вначале сейф, взяли ящик, а потом рванули здание – своего рода устрашающий жест. Или сразу устроили взрыв, полагая, что ящик в любом случае будет у них в руках? Любопытно…
Ахо сказал:
– Просто не могу поверить. Уничтожают Куперс-Фолс. Этой постройке более сотни лет.
– К сожалению, мы ничего не можем поделать, – ответил Питерсон. – Мы даже не видим их. Они пользуются непогодой. Делают свое дело и исчезают, а снег заметает следы. Как бы то ни было, их несколько человек, по меньшей мере двое, не считая убитого вами, Купер. – Он выпустил струю дыма. Мы молчали. Пожар полыхал вовсю. – Боюсь, нам так никогда их и не найти. Они совершают нападение и тут же исчезают – в этом весь смысл их действий.
Откуда-то издалека донесся еще один глухой удар, похожий на взрыв.
– Это еще что? – спросил Ахо. Задор мэра несколько утих, он начал воспринимать события спокойнее. – Вы слышали?
– Надо полагать, это библиотека. – Питерсон встал, потянулся. – Держу пари, они только что подорвали нашу чудесную маленькую библиотеку. Да, чисто работают, ничего не скажешь.
– Что же нам делать, черт побери? – спросил меня Ахо.
– Лично я сейчас оденусь и пойду взгляну, что там происходит. Город, должно быть, от этих проклятых фейерверков выглядит как в День независимости.
Артур Бреннер благоразумно решил вернуться в постель. Простуда совсем одолела старика, да и спина побаливала от удара при падении во время взрыва в его доме.
– Ты ничем не можешь помочь, Джон, – сказал он, натягивая одеяло до подбородка. – Ложись-ка лучше тоже.
– Да нет, Артур, любопытно, чем все это кончится.
– По-моему, мир просто сошел с ума, – просипел он. – Это чистое безумие, дьявольское наваждение.
В общем-то ничего особенного на пожаре я не увидел. Резкий ветер хлестал нам с Питерсоном в лицо. От мороза перехватывало дыхание. Три стены здания суда рухнули, горящие внутри лестницы создали настоящую геенну огненную. Улица между гостиницей и судом была усыпана обломками, снег почернел от сажи и пепла, в воздухе стоял густой, едкий дым, повсюду валялся мусор. Ревущее пламя полыхало на ветру, вспарывая стылое пространство точно ножом. В конце улицы отблеск пожара окрашивал снег розовым цветом. Вся картина сильно напоминала фотографию времен Второй мировой войны.
Мы подпрыгивали, хлопали себя по бокам в тщетной попытке согреться. Питерсон оказался прав: наша маленькая, изящная, сказочно прекрасная библиотека была разрушена до основания, ее разметало по снежному насту, а то, что осталось, горело негасимым пламенем. Сгорели книги, газеты, журналы – все, что оставила после себя Пола. Правда, некоторые книги валялись на снегу нетронутые – хоть что-то уцелело. Куски лепнины вогнало в снег, и они торчали из наста как скорбные вехи.
Мы молчали, не в силах перекричать свист ветра.
На рассвете снегопад прекратился. Небо висело над городом ясное, серовато-голубое, и ослепительно ярко светило солнце. Обледенелая снежная поверхность блестела, точно отполированный гранит. Мы собрались в гостинице за завтраком. Ресторан был переполнен: мир, казалось, сразу ожил. По улицам бежали машины, население Куперс-Фолса сгрудилось в горестном оцепенении, изумленно взирая на тлеющие остатки того, что некогда было зданием суда, на черный кратер подвала на месте библиотеки, где горки книг вспыхивали случайным пламенем в тот или иной непредсказуемый миг.
Помощник Питерсона завтракал вместе с нами. Он разинув рот выслушал наш рассказ о событиях, происшедших вчера, пока он лечился от гриппа. У всех нас, похоже, было одинаковое ощущение, что осада кончилась. Кто бы ни были те люди, они заполучили свой ящик, если смогли найти его в этих дымящихся руинах, а может, просто уничтожили его. Днем несколько пожарников по собственной инициативе сделали попытку погасить огонь, но
