рваная, и помои едой кажутся… – ворчал он, пока мы не выехали на дорогу.
Покрутив по городу еще с полчаса, я наконец выскочил в глухом проулке, просматривающемся насквозь.
Похоже, все-таки хвоста не было. Или я сумел от него оторваться. Приказав Захарычу даже под пыткой не признаваться, кого он возил, и торжественно, от имени государства, поблагодарив за оказанную услугу 'при исполнении', я рванул в глубь квартала с намерением отыскать переговорный узел…
– Иван Тарасыча можно?
– Э-э-э…
Видимо, на другом конце провода кого-то заклинило.
– Ты что, приятель, оглох?! – рявкнул я от всей души.
– Э-э… Вы ошиблись…
– Да что вы говорите? Иван Тарасыч… он сам мне этот номер дал.
– Ошибка, гражданин.
Другое дело. Голос звучал уже тверже и уверенней.
Повторив набор того же номера, я вновь спросил:
– Иван Тарасыча можно?
– Он прогуливает пса.
– И когда вернется?
– Минут через десять – пятнадцать.
– Спасибо, я перезвоню через час.
Через десять – пятнадцать минут! Ура! Шеф на месте, и, судя по кодовым цифрам, я должен звонить немедленно по одному из заранее обусловленных номеров космической спецсвязи.
Я перешел в другую телефонную кабину, чтобы оставлять поменьше 'электронных' следов, и быстро набрал нужные цифры.
– Наконец-то! – Удивительно, но в голосе Кончака звучали несвойственные ему радостные нотки. – Где ты находишься?
– В Питере… – Я лаконично рассказал ему о последних событиях, естественно, иносказательно, только нам понятным языком, и назвал зашифрованные адреса наших с Мухой 'хавир'.
– Есть Бог на этом свете… – Полковник облегченно вздохнул.
– Ему больше нечем заниматься, как нашими делами, – не выдержал я, чтобы не укусить благодушествующего Кончака.
– И то правда, – не стал он заниматься конфронтацией. – У нас мало времени, слушай.
– Весь внимание.
– В вагоне хотели 'познакомиться' не с твоим товарищем, а с тобой.
– Что-о?!
– Кричать не нужно, я не глухой. То, что слышишь.
– Моб твою ять… Ни хрена себе…
– Остальное узнаешь от нашего общего друга. Он скоро будет в ваших краях. Будь здоров!
– До свидания, – машинально ответил я в трубку, бибикающую сигнал отбоя.
Вот так номер! Ехали по шерсть, да сами вернулись стрижеными…
Что там снова случилось в наших спецназовских долбаных верхах?! Опять, похоже, схлестнулись амбиции широкозадых звездополохов. Как в старой поговорке: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Что они не поделили?
О том, что по моему следу могли пойти мафиозные структуры, я даже не думал – не тот калибр. Так быстро и четко работают только спецслужбы. Не исключено, что с привлечением 'посторонних', наподобие моего будущего клиента Малыша.
Пока мысли устраивали в голове консилиум, я чесал задворками в стоматологическую поликлинику – отметиться там я был просто обязан, на случай проверки, тем более в свете последних сообщений шефа.
Но теперь я уже ступал, как вышедший на охоту леопард: глаза подмечали малейшие изменения окружающей обстановки, уши ловили все доступные человеческому слуху звуки, а руки готовы были в мгновение ока отправить в преисподнюю любого, кто попытается стать на моем пути.
Я понимал, что вряд ли смогу разгадать намеки Кончака по телефону, и только приезд связника – 'нашего общего друга', как сказал полковник, – развеет завесу вонючего дыма, витавшего над операцией 'Брут'.
Конечно, он прибудет в Питер не на днях, а скорее всего, через два-три часа военным самолетом. И наверное, не сам, а с целой бригадой поддержки. И теперь уж Муха точно никуда не спрыгнет, как после событий в вагоне, когда вмешался его величество Случай, и то только потому, что я перестраховался, отправив связника от себя подальше, чтобы не засветиться.
ГРУ – фирма солидная, два раза на одни и те же грабли наступает очень редко, если не сказать никогда.
Но про моего 'кореша' Муху ладно, его жизнь лично мне до лампочки.
А вот то, что на меня устроили облаву, это очень неприятно. Мне уже осточертело после или во время каждой второй операции ужом виться, чтобы уберечь заднее место от своих же дерьмохлебателей, с испугу старающихся замести следы 'борзых' любыми способами. Это чтобы, упаси Бог, никто даже не мог подумать, что у нашей мертворожденной демократии имеют место случаи несанкционированной ООН охоты на людей…
Я был зол, как исчадие ада.
Киллер
Встреча с городом для меня оказалась как удар молотка по хрустальному шару. И этим шаром была моя голова.
Столица Непала являла собой совершенно невероятную смесь орущих, галдящих, куда-то бегущих, чудовищно пестро одетых в шелка и лохмотья, вонючих и благоухающих человеческих индивидуумов непонятно каких рас, национальностей и вероисповеданий, запрудивших узкие улочки, вымощенные брусчаткой площади, подозрительные тупики, захламленные черт знает чем дворы, какие-то ненормальные общипанные скверы и даже ступени храмов.
Меня едва не затоптали, и я, оглохший, ослепший, потерявший ориентацию, почти на карачках вылез из толпы и забился в первый попавшийся угол.
Мимо меня лился нескончаемый поток двухколесных повозок, запряженных ослами и мулами, машин всевозможных моделей, расцветок и уровней дряхлости, велосипедов и мотоуродов, склепанных местными умельцами из найденных на свалке частей комбайнов, молотилок, мотоциклов и автобусов.
Все это вавилонское столповерчение рычало, визжало, скрипело, чихало и плевалось искрами и дымом из выхлопных труб.
Безумным взглядом я провожал крестьянские арбы со связками сахарного тростника, архаическими островками плывущие в середине цивилизованного потока; грузовики для перевозки скота, в кузовах которых толклись предназначенные к закланию на бойне
