ступил на диверсантскую стезю уже в системе ГРУ – такими спецами даже Расея-матушка в последнее время перестала разбрасываться.
– Чтоб я сдох! – воскликнул, завидев меня, Акула. – Старлей! Ну, бля, и дела…
Так он кликал меня по военной привычке, хотя я уже дослужился до майора, а ему, насколько я был информирован, недавно присвоили звание лейтенанта и даже наградили – что-то он там отмочил эдакое геройское, но, понятное дело, совершенно секретное.
– Здорово, сукин сын! – Мы обнялись так, что кости затрещали. – Не ожидал… – Я, что называется, обалдел.
– Ну, если не рад, так я могу и свалить…
– Пошел к черту, Акула! Еще как рад. Теперь за тылы я могу быть спокоен.
– Вот-вот, на первом месте дело, а остальное, в том числе и старый фронтовой друг, где- то на задворках. Ну и жисть, бля…
– Хорош прикидываться казанской сиротой! Давай уединимся.
– А что, есть клевое предложение?
– Обижаешь, гражданин хороший. Я ведь не какой-то там чинодрал, а Волкодав. Плевать мне на всю нашу тягомотину. Идем на абордаж приличного бара. За такую встречу не грех и выпить…
Акула неторопливо потягивал из запотевшего бокала коктейль, где, кроме льда и десяти граммов содовой, было отменное виски, и рассказывал:
– …Вот они и забегали.
– Но я-то при чем?!
– Ну был бы на твоем месте другой, какая разница? Да вот только когда дело дошло до стрельбы, тут все и спохватились – кто думал, что под битой картой скрывается сам Волкодав?
– Ну, хорошо, пусть сговорились с Толоконником, что он не будет поднимать шум…
– Не бесплатно! – перебил меня Акула.
– Меня это не колышет. Но какой резон на операции 'Брут' ставить крест?!
– Старлей, ты что, с луны свалился? Я в нашей конторе без году неделя, и то порядки знаю, а ты ведь почти ветеран.
– Спасибо на добром слове.
– Ладно, извини. Все обстоит гораздо проще и дерьмовей: операция 'Брут' завизирована на самых верхах, уже набрала обороты, задействованы большие силы, накоплен солидный материал – а это все денежки! – открыто 'окно' за рубеж, ты оседлал Муху, который обязательно приведет к норе Толоконника… И эту махину можно остановить простым приказом? А кто его осмелится отдать, если среди наших шефов нет согласия по этому поводу? Единственный вариант, самый простой и эффективный, – убрать главное звено операции. Тогда она и сама рассыплется, без шума и пыли. Вот такая, бля, картинка.
– Интересно, чем так ценен Толоконник, что из-за него хотят отправить вперед ногами майора спецназа? На обучение которого ухлопано денег столько, что даже жуть берет.
– Шеф не очень был со мной откровенен… Наверное, думает, что ты человек догадливый. Так, намеки…
– Ну и?..
– Одно время Толоконника использовали как курьера в 'окне', через которое в зарубежные банки переправлялись левые деньжата. Немалые деньжата.
– Что с того? Подобными вещами приходилось заниматься и мне.
– Все дело в том, что вы, товарищ майор, извините за грубость, – лох ушастый по сравнению с Малышом-Толоконником. Он парень башковитый и ушлый. Ему было наплевать, чьи деньги возить – государственные, предназначенные для спецопераций, или 'новых русских'. В конце концов он узнал коды секретных счетов и для его доверчивых начальников и заказчиков 'капуста' помахала крылышками. Как узнал? Есть методы, нам ли об этом толковать.
– Начинаю понимать… Сначала Толоконник, зная, что за ним идет охота, пригрозил обнародовать компрометирующие нашу контору документы…
– Взял за жабры мертвой хваткой…
– Но потом сообразил, что бывшим его работодателям, в общем, на компру наплевать. Что-что, а дезавуировать подобные ляпы ГРУ умеет. Самое интересное, что в этом им помогали бы даже наши противники за рубежом – рука руку моет.
– Угу, – подтвердил Акула, расправляясь с цыпленком табака.
– И оказался прав – операция 'Брут' начала разбег…
– Сообразительный малый.
– И поскольку ему и впрямь уже терять нечего – наши возможности по части спецопераций ему хорошо известны, – он и огорошил кое-кого сообщением, что их счета пусты, а деньги он может вернуть только в том случае, если с ним, во-первых, рассчитаются, а во-вторых – оставят его в покое на всю оставшуюся жизнь.
– Примерно так маракую и я. На подобные обстоятельства намекал и шеф. Ну, ты знаешь, как он это умеет – там словечко, здесь словечко, да все будто невзначай, в раздумьях. Мол, кумекай, если тыква на плечах дозрела.
– Да-а, из-за больших денег не то что какого-то Волкодава в проруби утопят, а и половину нашего спецподразделения пустят на распил.
– Во-во, наконец дошло… Вот такие, бля, пироги.
– А что Кончак?
– Ему, как всегда, хочется играть самую главную скрипку в оркестре. Его ничем не прошибешь. На тебя он полагается, как на скалу, и операцию отменять не думает.
– Значит, как и запланировали, Толоконника в расход…
– Предварительно потолковав с ним… – чересчур невинным голосом, чтобы я мог поверить в его неожиданно проснувшееся детское любопытство, сказал Акула, простодушно улыбаясь. – Такой интересный 'клиент'…
– И чтобы об этом разговоре никто из наших шефов не знал… – Я пытался поймать его ускользающий взгляд.
– Ну… как получится…
– Акула! Ты опять за свои гангстерские штучки!?
– Я что, я ничего…
– Ты хочешь, чтобы мы выдавили из Малыша номера счетов, а затем…
– Старлей, такой случай подворачивается раз в жизни! Мы что, до конца своих дней будем жить от получки до получки?!
– Тебе мало платят?
– По меркам нашей Расеи-матушки, вполне достаточно, даже с лихвой. Но за бугром наших деньжат не хватит и на год спокойной пенсионной жизни.
– Ты опять хочешь туда свалить?
– Только после отставки. Я не предатель. А почему и не пожить за рубежом? У нас сейчас иные времена, поезжай, куда душа жаждет.
– Сукин ты сын, Акула!
– Как что, так сразу сукин сын… – состроил обиженную рожу мой бывший сержант.
– А если нас вычислят? Тогда нам не пригодятся и те деньги, что у нас есть.
– Тебе еще нужно выпутаться из операции 'Брут', – мстительно ответил Акула. – И мне вместе с тобой, черт бы побрал твои коммунистические принципы, старлей.
– Задание я выполню. А если попытаются сделать дырку в моей башке, то всех вычислю и на этот раз разотру в порошок вместе с теми, кто их послал.
– Заявка серьезная, но из серии 'дай Бог нашему теленку волка сожрать'.
