словом можно обозначить свободное функционирование в исконно чуждой среде.
Есть два пути приспособления к житейским реалиям: вести себя естественно и скромно, и обезьянничать, вплоть до эпатажа. Первый путь – удел умных, толковых людей, не нуждающихся в саморекламе. Ну, а второй…
Примеры второго пути можно видеть каждый день на голубых экранах. Там такие клоуны иногда гастролируют… Не знаешь, что делать – плакать или смеяться от их манер и косноязычной речи.
Люси еще не совсем определилась по этой части. Ее одежда уже была писком последней моды, а вот по поводу манер… Скажем так – она еще училась изображать из себя ученую обезьяну.
Что касается ее 'профессии', то здесь и гадать нечего – кто-то подписал девушку на должность жрицы свободной любви. Сама она попасть в такое престижное заведение, как 'Латинский квартал', конечно же, не могла.
Люси была девушкой для развлечений. Она помогала коротать время мужчинам, скучавшим за столиком в гордом одиночестве. Насколько мне известно, ее заработок зависел от той суммы, на которую она раскрутит клиента. Плюс интимные услуги.
Конечно, она была вправе отказаться от постели. Но деньги, деньги… Их всегда так не хватает.
– Может, заказать тебе еще что-нибудь? – спросил я намеренно безразличным тоном.
– Нет, нет! – Люси в очередной раз смутилась. – Большое спасибо…
– Тогда коктейль.
– Не откажусь…
Официант снова проявил чудеса расторопности. Ну, халдей… Востроглазый паренек. Чересчур востроглазый, я бы сказал. Наверное, ему был дан наказ зорко следить за клиентами и давать им характеристику.
Что ж, разумно. Официанты очень наблюдательные люди. К тому же спиртное расслабляет, и человек невольно раскрывается, теряя над собой контроль.
Значит, мне никак нельзя быть букой. Коль уж согласился на компанию с прелестной Люси, тяни лямку в соответствии с имиджем.
Кстати, а какой у меня имидж? Тут нужно подумать… Зачем мужик в годах пришел в это злачное заведение?
Правильно – чтобы отдохнуть от забот, в том числе и семейных.
Но поскольку он человек несколько устаревших, патриархальных, взглядов на жизнь, Люси должна здорово постараться, чтобы расшатать его моральные устои. И в этом ей нужно ненавязчиво помогать. Тем более, что недремлющие глаза видеокамер (как мне уже было известно) все время держат клиентов 'Латинского квартала' на прицеле.
Так что не будем разочаровывать Карантина и иже с ним.
– Вам скучно? – спросила Люси.
Молодец, девочка, сообразила, что пришла пора идти в атаку. А то я не знал, с чего начать разговор, так как мои мысли были заняты совсем другим – Мне не скучно, мне грустно.
– Тогда вам нужно больше выпить.
– Ты считаешь, что спиртное – панацея от всех неприятностей?
– Нет, но…
– Вот и я об этом. – Я впервые за весь вечер улыбнулся. – Иногда общение с приятным и доброжелательным собеседником приносит гораздо больше пользы, чем большое количество допинга.
– Насчет собеседника, это тонкий намек? – Она состроила мне глазки.
– Не совсем. Это комплимент. Притом вполне заслуженный.
– Я так не думаю, – стараясь казаться серьезной, ответила девушка.
– Почему?
– Вы такой симпатичный, умный, а я…
– Так ведь речь пока не идет о твоей привлекательности и умственных способностях. Если первый пункт несомненно заслуживает самых лестных оценок, то по части второго необходимы, так сказать, дополнительные данные, хотя и они несомненно дадут положительный результат.
Я снова изобразил доброжелательную улыбку.
– Опять! – смеясь, воскликнула девушка.
– Не опять, а снова. И на этот раз не комплимент, а констатация фактов.
– Наверное, вы ученый. Вы так складно говорите…
– Бери выше.
– Академик?..
– Милочка, разве у академика может быть такая высокая зарплата, как у меня? Обижаешь…
– Вы бизнесмен, – уверенно сказала Люси.
– Отчасти.
– Как это? – удивилась девушка.
– Я совращаю богатых женщин и живу за их счет.
Теперь уже мы рассмеялись вместе: я – с иронией, а она – словно услышала хорошую шутку. Неужели в своем гриме я так безобразен? Такой вывод меня немного покоробил. Ведь гримируясь, я совсем не хотел выглядеть словно Квазимодо.
– Что, непохоже? – спросил я с несколько наигранным весельем.
Она явно была неглупой девочкой, потому как сразу поняла, что может нечаянно меня оскорбить, а потому ответила совсем не то, что думала:
– Нет, непохоже. Скорее, вас совращают. Таких мужчин, как вы, поискать…
– Это называется кидать леща, милочка. Дело в том, что по утрам я смотрюсь в зеркало. А оно, увы, не может врать. Чай, не волшебное.
– Вы очень мнительный человек. И плохо знаете женщин. Уж извините за откровенность.
– Ну-ка, ну-ка… – Я заинтересованно склонился к ней, опершись о стол. – Изволь объясниться. С чего ты взяла, что я плохо знаю женщин?
– Вы только не обижайтесь…
– На правду обижаются или круглые дураки, или самовлюбленные личности. Я тешу себя мнением, что не принадлежу ни к тем, ни к другим.
А ведь она совсем не глупа, несмотря на свой провинциализм, подумал я с одобрением. Ведет свою партию без сучка-задоринки.
Для меня нет горше муки, чем поддерживать беседу с дурочкой. Временами я просто теряюсь, не зная, с какой стороны к таким особам подступиться.
Чтобы быть с дурами на равных, нужно опуститься ниже бордюрного уровня, что сделать мне очень трудно, если не сказать – невозможно.
– Мужчинам главное в женщинах внешность, а женщинам – внутренняя сущность партнера.
– То есть, ты хочешь сказать, что женщины, как рентген, видят мужчин насквозь?
– Не все, но многие.
– Это называется, век живи, век учись, – сказал я с удовлетворением. – Спасибо за урок. С меня причитается.
Мы снова приязненно и с благодарностью улыбнулись друг другу. Я был благодарен Люси за то, что приятно коротаю время, а она – за то, что я, пока мы разговаривали, опять заказал
