– Потом узнаете.
Олег покорно подставил руки, и майор ловко защелкнул на запястьях симпатичные с виду никелированные наручники. «Наверное, их делали майору по спецзаказу», – вяло подумал художник, и пошел по коридору к выходу.
Во дворе СИЗО стояла черная «волга» с мигалкой на крыше. Майор усадил Олега на переднее сидение, сам сел за руль, и они выехали из ворот следственного изолятора.
Ехали примерно полчаса. Майор был угрюм и молчалив, и Олег не решался обратиться к нему с расспросами. Куда его везут, на ночь глядя? В новую тюрьму? Зачем? И почему этим делом занимается сам майор, а не конвой со спецмашиной? (О правилах перевозки заключенных ему рассказал все тот же Щегол).
Треволнения Олега закончились на окраине города. «Волга» остановилась возле «меседеса», который помигал ей фарами, и майор молвил, снимая наручники:
– Выходите, вас уже ждут.
Художник не стал спрашивать, кто его ждет. Он это понял сразу.
– Добрый вечер, милейший Олег Ильич! Рад видеть вас в полном здравии.
Иностранец улыбался так фальшиво, что Олегу захотелось плюнуть ему в физиономию. Сдержав себя большим усилием воли, – не хватало еще! ко всем неприятностям… – он коротко и сухо ответил:
– Здравствуйте.
– Это вам, – сказал майор, отдавая Карлу Францевичу какую-то папку. – Как договаривались…
– Именно – как договаривались. Примите… от чистого сердца. С лучшими пожеланиями. Премного благодарны… – С этими словами немец всучил майору пухлый конверт.
– До свидания, – робко молвил майор, быстро пряча конверт в брючный карман.
– Да, да… – рассеянно ответил немец. – Ауф видэрзеэн…
Олег промолчал. На душе было так мерзко, что он хотел немедленно напиться до белой горячки. Его выкупили, дав взятку. Заплатили деньги, словно за какую-то вещь. Прикупили из-под полы, как дефицитный товар.
И этот майор… честняга. Пахарь на ниве законности. Наверное, увидев фамилию Олега в оперативной сводке, сам напросился вести его дело. Потому как знал, что может сорвать приличный куш.
«Народный защитник… – уничижительно подумал Олег про майора. – Хорош, гусь… Продажная сволочь. Я что, всего лишь эпизод. За державу обидно…»
Майор уехал. Иностранец некоторое время внимательно изучал хмурое лицо Олега, а затем сказал:
– Приглашаю вас к себе в гости. Нет, нет, никаких отговорок! Мы обязательно должны отметить ваше освобождение. Не скрою, это даже для меня было нелегко вытащить вас из тюрьмы. У российских чиновников аппетиты растут просто таки в геометрической прогрессии. Еще год назад мне такой трюк обошелся бы вдвое дешевле.
– Я возмещу ваши затраты.
– Что вы, что вы, милейший Олег Ильич! Ни о каком возмещении не может быть и речи. Мы с вами добрые друзья, – не так ли? – а какие расчеты могут быть между друзьями?
Олег промолчал. Ему все было безразлично. Огромная опустошенность вымела из души все порывы и желания. Он хотел лишь одного – чтобы его оставили в покое.
Но ехать к этому Карле все равно придется…
На удивление, иностранец жил не в гостинице, а в большом загородном доме с высоким забором, железными воротами и башней, на которой вертелся флюгер в виде пуделя.
– Приобрел, знаете ли, – объяснил немец. – Это теперь в вашей стране не проблема. В своем доме жить гораздо приятней и уютней, нежели в номерах.
Дом и снаружи выглядел великолепно, но внутри просто потрясал дорогой отделкой и хорошо продуманным интерьером. «Наверное, у Карлы и унитазы золотые, – с иронией подумал Олег. – Надо будет проверить…»
Накрытый стол уже ждал их. Разнообразные напитки, преимущественно в пузатых запыленных бутылках (наверное, из коллекции вин, которую немец купил на аукционе, подумал Олег) лед в серебряной вазочке, икра черная и красная, разные сорта рыбы, овощи и экзотические фрукты… и непременный камин, – очень большой камин – где горел огонь, над которым запекалась целая косуля.
Ее готовил повар, совершеннейший замухрышка, низкорослый и кривоногий, в высоком белом колпаке и красной бархатной курточке. Он с сосредоточенным видом вращал вертел, представляющий собой механизм с рукояткой и червячной передачей, и поливал мясо какой- то остро пахнущей жидкостью.
Увидев хозяина, повар изогнулся в подобострастном поклоне, и сказала с иностранным акцентом:
– Ужьин хотов, мессир…
– Прекрасно, – ответил Карл Францевич. – В самый раз. Мы здорово проголодались. Не так ли, Олег Ильич? Конечно, так. Во всех пенитенциарных заведениях отвратительно кормят. И знаете, так было во все времена. Никакого сочувствия к людям, которые совершили преступления, возможно даже не преднамеренно, а по воле глупого случая. А ведь беда
