кое-что соображать, он однажды спросил у матери, где его отец. Она ответила коротко – погиб.
И больше никаких объяснений. Словно все, что касалось отца, было тайной за семью печатями. Скорее всего, так оно и было.
Иногда мать открывала старенькую шкатулку, где находились разные безделушки, и надолго застывала в полной неподвижности, перебирая недорогие вещицы, как бусинки четок. Похоже, это были подарки отца.
В такие моменты Андрей старался оставить ее одну, потому что мать, обычно, твердая, несгибаемая женщина, с которой в любых ситуациях трудно было выжать даже слезинку, начинала беззвучно плакать.
Видимо, ее одолевали печальные воспоминания.
И еще одно обстоятельство удивляло и поражало Андрея – у них не было фотографии отца.
– Мама, прости, если я что-то не то говорю… но кто мой отец?
– Это долгий разговор… – устало ответила мать. – Мы еще поговорим об этом. После…
– Он… нас бросил?
– Нет! Я любила его. И он меня тоже… – Она судорожно сглотнула слюну. – Я расскажу тебе, ты должен все знать. Потом…
Андрей молча кивнул. Он ругал себя последними словами. Зачем было спрашивать об отце? Мать и так слаба, ей лишние волнения вредны.
– Мама, я пойду, – сказал он и поцеловал ее в сухие, обветренные губы. – Нельзя, чтобы меня здесь увидели.
– Иди…
Мать глядела на него с такой любовью, что глаза Андрея вновь увлажнились. Прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, он направился к окну.
И в этот миг дверь палаты отворилась, и на пороге встал кряжистый мужчина в слишком маленьком для него халате, наброшенном на массивные плечи.
Андрей узнал его сразу. Это был участковый Хвостов.
Волкодав
Марье я позвонил уже из дому.
– Ну как там дела? – спросил я небрежным тоном.
Таким нехитрым способом я хотел замаскировать возбужденное состояние, которое не покидало меня с того момента, когда я увидел 'джип' бандитов возле крематория.
Марья всегда чувствовала все нюансы моего настроения, а потому я не хотел, чтобы она встревожилась.
Интересно, у всех женщин такое тонкое чутье или этим отличалась только моя секретарша?
Конечно же, провести Марью мне не удалось.
– У нас все в порядке, – ответила она после небольшой паузы. – А вот у вас, мне кажется, что-то стряслось.
– Угадала… – буркнул я недовольно. – Колесо пробил. А запаску забыл отдать в вулканизацию. Пришлось вызывать эвакуатор.
Врал я безбожно, однако, без вдохновения. Естественно, Марья мне не поверила. Но сделала вид, что проглотила мои измышления как маринованный гриб – без особых усилий.
– Вам звонил какой-то мужчина… около часа назад, – сказала Марья ровным тоном.
– Кто?
Вопрос был – глупее не придумаешь. Но надо же что-то говорить, хотя, если честно, мне не хотелось не только шевелить языком, но и думать. Мысли в голове напоминали тесто, выползающее из квашни, – такие же бесформенные и аморфные.
– Он не представился, – сухо ответила Марья.
– Жаль…
– Но я думаю, – безжалостно продолжила Марья, – это один из тех, кто пытается принудить вас продать магазин на Левобережной улице.
– Настырные… – сказал я в трубку, вспомнив утренний звонок.
И добавил – уже в сторону, чтобы не слышала Марья:
– Сучары…
– Что вы сказали? – спросила она.
Ну и слух, удивился я. Не уши, а локаторы.
Нет, все-таки с женщинами трудно работать, вспомнил я своих коллег противоположного пола, с которыми мне приходилось сотрудничать 'на холоде'. Они и слышат то, что им не положено, и часто делают не то, что нужно.
– Сказал, что посылай их подальше. От моего имени. Можешь в выражениях не стесняться.
– Простите, но я так не умею…
– А если не умеешь по-простому, объясни им интеллигентно, с реверансами. Но чтобы это было доходчиво.
Понятно?
– В общих чертах…
Мне показалось, что на другом конце провода кто-то хихикнул. Неужто Марья? На нее это не похоже. С какой стати она развеселилась? По-моему, для веселья нет никаких причин.
– И не забывай то, о чем мы с тобой говорили утром.
– Думаю об этом постоянно, – с подтекстом сказала Марья.
Блин! Или она и впрямь такая бесстрашная, или считает что я рохля, ни на что не способный лось в калошах.
– Тогда всех благ, до завтра и спокойной ночи.
– До свидания, – вежливо ответила Марья и положила трубку.
Все, отбой. На сегодня приключений достаточно, даже с лихвой. Хряпну стаканчик, лягу на диван, включу телевизор – и хоть трава не расти. Имею я право на отдых? А как же.
Но едва я достал из холодильника бутылку водки, как зазвонил телефон. Неужели опять Марья? На нее это похоже – прерывать меня на самом интересном месте, будь то недосмотренный сон или приятный разговор с какой-нибудь дамой, нечаянно посетившей мою холостяцкую обитель.
– Слушаю! – недовольно сказал я в трубку.
В ответ я услышал чье-то сопение.
– Марья, ты?
Опять молчание.
– Кто звонит!? – спросил я, накаляясь.
На другом конце провода прозвучали гудки отбоя. Наверное, ошиблись номером, подумал я, откупоривая бутылку. Такое уже случалось, и не раз.
Наша телефонная связь – самая уникальная в мире. Звонишь в одно место, а попадаешь черт его знает куда.
Или поднял трубку, а там идет базар-вокзал двух подруг.
Послушаешь минут пять этот бесконечный треп, и начинаешь понимать, что ничего в этой