Стараясь не дышать, я осторожно потянул к себе ружье. Оно было заряжено. Так, на всякий случай. И он, кажется, уже наступил…
По пригорку, недалеко от моего пристанища, шли люди. Там была тропа, проторенная лесным зверьем. Они направлялись вглубь леса.
Я слышал тихий говор и видел человеческие фигуры, подсвеченные суматошливыми лучами электрических фонарей, которыми люди освещали тропу. Они шли уверенно, ходко; похоже, этот путь им был хорошо знаком.
Как я не прислушивался, мне так и не удалось понять, о чем идет речь. И только когда они скрылись в неглубокой балке, я понял причину своих затруднений: неизвестные разговаривали на чужом языке!
Мое пионерской прошлое, воспитанное на книгах о Павлике Морозове и героях- пограничниках, моментально выдало результат наблюдения – шпионы! Но здоровый нигилизм, приобретение последних, демократических, лет, тут же охладил мой патриотический пыл: остынь, дурилка, нынче шпионы по лесу не шастают; они разъезжают на 'мерседесах' под вполне легальным прикрытием.
Тогда кто эти люди? И что они забыли в наших краях?
Мне тут же на ум пришли те трое, что я повстречал возле таинственного зимовья. Восточные люди… И эти говорили гортанно. Что, между прочим, ничего не доказывает.
Черт побери! Леса, которые я считал почти девственными, стали проходным двором! Интересно, есть ли в нашей стране место, где можно уединиться без опасения, что твой личный огород вытопчут туристы или просто праздношатающиеся бездельники? Вопрос, что называется, на засыпку…
Я так и не уснул до самого утра. Дремал, время от времени вздрагивая от малейшего шороха. Нет, нужно отсюда выбираться, и побыстрее. Иначе может родимчик приключиться. Я ведь не на тропе войны, когда состояние полной готовности – обыденное дело. И мне лишняя нервотрепка совсем ни к чему.
В деревню я возвратился кружным путем. Прежде чем зайти в избу, я тщательно обследовал рощицу, примыкающую к моему подворью. И потерпел полное фиаско. То ли наблюдатели были большими профессионалами, то ли я оказался никудышным следопытом, но ничего подозрительного отыскать мне не удалось.
Дома меня ждал сюрприз. На крыльце сидел Зосима и сосредоточенно дымил трубкой. Завидев меня, он живо вскочил и сказал тихим голосом – почти прошептал:
– Тебя разыскивают… эти…
– Кто – 'эти'?
– Дык, которые… ну, в общем, милиционеры.
– Майор? – догадался я с первого раза.
– Ну…
– Что ему нужно? – Мой голос невольно дрогнул.
– Не сказал.
– Понятно… Где он?
– У Коськиных.
– Слушает 'политинформацию'?
– Знамо, так…
– И давно?
– Около двух часов.
– Майор один?
– Нет. С ним шофер. Они приехали на 'Ниве'.
– Неужели 'Нива' смогла одолеть топкие места? Чудеса…
Зосима замялся и виновато потупился. Я понял, что он хотел скрыть. И спросил прямо:
– Ты указал, где находятся мостки?
– Дык, я тут ни при чем… – Зосима сокрушенно покачал головой. – Это все Федора… Она рассказала майору про мостки, и мне поневоле пришлось показывать дорогу. Заставили.
– Не было печали… – Я не сдержался, и выругался вслух.
'Мостки' – это обходной путь, о котором знали очень немногие. Дорога, соединяющая деревню и полустанок, обычно была разбита и местами представляла сплошное болото. Кто- то из старожилов, обладающий здравым умом и немалой хитростью, подсказал землякам блестящую идею. И они проложили по самым топким местам рядом с главной дорогой толстые дубовые бревна, названные мостками.
По обходному пути обычно ездили тогда, когда основная, официальная, дорога становилась абсолютно непроходимой. (Такое состояние наблюдалось большую часть года, за исключением зимы). Ездили не все, только избранные. Как Зосима. Ему тайну мостков передал дед.
По осторожным намекам моего приятеля, я заключил, что его дедуля был еще тот фрукт. Не исключено, что предки Зосимы немного разбойничали – как до революции, так и в годы советской власти. Правда, про то история умалчивает. Видно мужики были не промах, если не попадались.
Сами бревна заметить было трудно. Со временем они окаменели и погрузились в ил. Но неглубоко. Вода едва прикрывала мостки, и по ним можно было свободно проехать на телеге и даже машиной – такой, например, как 'Нива', которая имела привод на передние и задние колеса.
Возможно, когда-то обходной путь найти было легче, так как по нему ездили чаще. Но теперь его использовал только Зосима. И то редко. Поэтому там не было даже колеи – только свободные от деревьев участки, менее заросшие травой, нежели остальной лес.
– Так вышло… – Зосима тяжело вздохнул.
– Ладно, чего там… Не переживай. Подумаешь – тайна веков. Как приехали менты, так и уедут. Надеюсь, что вскоре нас отставят в покое. У них других дел невпроворот.
Зосима согласно покивал головой.
– Сказать им, что ты уже пришел? – спросил он, направляясь к калитке.
– Скажи. Только не очень поспешай. Мне нужно полчаса, чтобы привести себя в порядок.
Зосима ушел. А я поторопился проверить, как себя чувствует добровольная узница.
Каролина на мое приветствие лишь вяло кивнула. Видимо, она чувствовала себя неважно, так как была бледна, а под глазами виднелись темные круги.
– Ты, случаем, не заболела? – спросил я заботливо.
– Не дождешься, – попыталась она изобразить обычную бодрость духа.
– Не нужно хорохориться. Вид у тебя, прямо скажем, не ахти какой. Если больна, так и скажи. Будем лечить.
Лекарств у меня хватает.
– От этого не вылечишь. – Каролина скупо улыбнулась. – Женские дела…
– А-а… – Я поневоле смутился, почувствовав себя неловко. – Понятно…
– Как охота?
– Откуда знаешь, что я был на охоте?
– Ты сегодня на себя в зеркало смотрел?
– Не сподобился. Кроме того, мне и так известно, что я симпатичный мужчина в полном расцвете сил.
– От излишней скромности ты явно не помрешь. Что касается моих умозаключений, то, во-первых, у тебя на брюках полно колючек, во-вторых, в волосах заплутались стебельки сухой травы, а в-третьих… Это уже чисто субъективно. От тебя, как мне кажется, пахнет
