ленинизма.
Советский академик Д. С. Лихачев – филолог – в наши дни почти канонизирован, и кое- кто называет его даже «совестью нации». В своей искусствоведческой работе «Русское искусство от древности до авангарда» (1992 г.) Д. С. Лихачев утверждает, что славянофилы «мешали открытию ценностей искусства и литературы Древней Руси – их подлинному пониманию». Наш академик находит много общего в искусстве икон и авангарда…
В последнее время с авторитетом советских академиков Рыбакова и Лихачева стали конкурировать «исторические фантазии» поначалу гонимого, а затем превознесенного до небес советского историка, ныне покойного Л. Н. Гумилева.
Что объединяет большинство советских и постсоветских историков?
Общеизвестна – установка, что история славян начинается с VI века – как будто они упали с неба именно в это время. В научном исследовании этой проблемы огромную роль играет археология. И масштабы работы советских археологов были значительны, но по результату они являются, я бы сказал, отражением «исторического любопытства». Ибо советская археология в оценке изысканного материала лишена научного расово- национального подхода. Ученые рассуждения обычно сводятся к эпохе «ранней» или «поздней» бронзы, бытию неких «андроновцев» или представителей «срубной культуры». Археология становится наукой, когда отвечает на вопросы расового и религиозного происхождения ушедших культур. Археология для нас – основа изучения происхождения великого славянского племени, являющегося частью семьи арийских народов. Но до сих пор не создан специальный музей славяно-русской археологии.
Основателем русского государства считается, как известно, Рюрик со своими двумя братьями – Синеусом и Трувором. Приглашенные в XVIII веке в Петербург немецкие ученые Шлецер, Мюллер и Байер не знали русского языка, и наши летописи для их «научного толкования» им переводили на немецкий язык. Но, не зная русской истории и языка, они считали своей главной задачей вдолбить в головы русским, что славяне – низшая раса, а Рюрик был германцем, давшим начало русской государственности.
Великие русские ученые Ломоносов и Татищев, выступившие против немецких расистов, опираясь, на известные им источники, утверждали, что Рюрик был славянином, внуком новгородского князя Гостомысла. Академик Рыбаков и академик Лихачев упорно продолжают идею немцев, приглашенных в Россию, и называют Рюрика «конунгом», подчеркивая этим его нерусское происхождение, считают, что при звание его на княжение (после смерти его деда, новгородского князя Гостомысла) является ходячей легендой, не имевшей в истории России большого значения. При этом они неуклюже обходят тот факт, что у героя «легенды» был реальный сын – князь Игорь, заключивший с греками известный договор в 911 году. Так сказать, «нельзя не сознаться, но нельзя и не признаться». Норманизм и одновременно – нет. Как хочешь – так и понимай. Но тем не менее имя «легенды» – конунг Рюрик. И если Л. Н. Гумилев даже не касается проблемы знаменитого исторического документа, известного под названием «Влесовой книги», о которой сегодня говорят во всем мире, равно как и наши молодые талантливые историки, то столь непохожие друг на друга Б. А. Рыбаков и Д. С. Лихачев объединяются в своем лютом неприятии столь важной для нашей дохристианской истории языческой летописи, считая «Влесову книгу» подделкой. Но ее надо не отрицать, а изучать, как это делал ненавидимый ими великий ученый, эмигрант профессор Парамонов (Лесной), научные познания которого они также отрицают, называя его в советское время «духовным власовцем» (!), а ныне специалистом… по мухам! «Фальшивку»– не изучают!
Что же касается тоже канонизированного нашей либеральной научной общественностью Гумилева, заразившего своим «этносом» не только многих историков, но даже общественных и церковных деятелей, которые в погоне за «научностью» называют народ «этносом», – о нем, как и его книгах, – будет речь впереди, в особой главе. Сейчас же стремлюсь обратить внимание читателя на наукоборазие прокрустова ложа марксизма и многих постулатов, царящих ныне в так называемой исторической науке. Удивляюсь, как наши ученые еще не додумались ввести в терминологию «русская гео», «немецкая гео» («гео» по-гречески означает земля).
Как просто и общедоступно писали не только «отцы истории» Геродот и Страбон, но и наши древние летописцы, не говоря уже о Карамзине, Ламанском, Гильфердинке, Гедеонове, Ключевском, Забелине и Егоре Классене. Но как трудно понять сочинения, да и сам стиль изложения многих советских и постсоветских историков, где наукообразная непонятность призвана запутать классически ясное изложение.
То же самое происходит и в искусстве, когда авангардизм «элиты» доступен только представителям той же самой «элиты». В темной воде наукообразия и формотворчества надежно скрываются основы понимания истории и искусства.
Все фантастические, не соответствующие, с моей точки зрения, исторической правде понятия «пассионарности», «этноса» и «суперэтноса», «Евразии», «Великой Степи» и «невеликой Руси» в двух словах расшифровываются просто: «Великая Степь» и монголы – хорошие, а русские – если и они даже и были – плохие.
Евразийство, столь модное в некоторых кругах историков, многими понимается как измена России в пользу туранцев. Даже Н. Бердяев говорил, что «Чингисхана они явно предпочитают св. Владимиру». Он писал также: «Иногда кажется, что близко им не русское, а азиатское, восточное, татарское, и монгольское в русском». Эти слова русского философа (с которым я во многом не согласен) – не в бровь, а в глаз попадают некоторым нашим евразийцам и прежде всего Л. Н. Гумилеву!
Особенно важным для познания русской истории Гумилев считает изучение Хазарского каганата. Личность великого полководца и государственного деятеля русской древности Святослава, разгромившего Хазарское царство, его мало интересует. Думается, что, может быть, и здесь сказалось влияние бесцеремонного Шахматова, стремившегося навязать свои сомнительные гипотезы, которые в наше время можно назвать идеологией.
В своей книге я хотел бы напомнить о деяниях наших, поистине великих, а также европейских и ученых, нарочито и злобно преданных забвению. Возвращаясь снова к Чаадаеву, хочется отметить, что он продолжил и развил русофобию, выступив, как и приглашенные в Россию немецкие ученые XVIII века (о которых читатель уже знает) – и «основоположником» расового бреда и отрицания очевидных фактов истории великого русского народа. Потому его клевета и делает Чаадаева, по утверждениям американских и иных «советологов», важным «философским явлением русской мысли». Очевидно, завидуя всем и вся, как и маркиз де Кюстин, он даже великого Гоголя характеризует. – как «просто ничего», как даровитого писателя, которого «через меру возвеличили, который попал на новый путь и не знает, как с ним сладить». Комментарии и здесь, очевидно, излишни. Я хотел
