своего города или графства совершенно самостоятельно… Главной задачей схемы является обеспечение оптимального распределения жилой застройки, рабочих мест и мест досуга людей. Принцип заключается в том, чтобы нанести наиболее удобный пространственный рисунок размещения этих мест на охраняемый „холст“ природного ландшафта. Если управлять развитием относительно самодостаточных ядер расселения, формируя привлекательные группы поселений различной размерности на природном фоне достаточных размеров, открывается возможность увидеть в регионе достаточно простора для разумно ожидаемого роста населения, сохранив большую часть территории».
При этом в докладе констатировалось, что до того времени вся территория рассматривается как потенциал для застройки, всякий может строить, где хочет, так что растягивание лент сплошной застройки остается неотвратимым.
Заключительная редакция доклада в 1933 г. подтверждала целесообразность сохранения сплошного зеленого пояса вокруг Лондона, с прокладкой через нее кольцевой автодороги. Новые промышленные зоны предполагалось создавать на расстоянии порядка 20 км от центра
Лондона, новые города-сады – на расстоянии от 20 до 40 км.
План Унвина оставался на бумаге до 1947 г., когда к нему вернулись, тогда как его автор уехал в Америку – учить планировке студентов Колумбийского университета.
Аберкромби, как и Адамс в Америке, понимал, что территориальное планирование есть искусство возможного. Теперь следовало проложить новые шоссе в зеленых коридорах, связав ими отдельные городки и впустив природу в Лондон узкими зелеными клиньями. Похоже, что концепция генерального плана Москвы, с которой и Аберкромби и группа ААРП были хорошо знакомы, получила новую жизнь. Аберкромби твердо следовал принципу микрорайона, разработанному в малом масштабе еще Перри, распространив этот принцип на огромную территорию Большого Лондона. Он сохранил идею кольцами убывающей плотности расселения, обозначив четыре кольцевых дороги и приняв идею Унвина для третьего и периферийного кольца. Таким образом, достигался компромисс: привычная практика вычленения зеленых пространств внутри ядра и первого кольца, унвиновская модель (очерченные пределы пятен застройки на ткани единого ландшафта) в пределах третьего и четвертого колец.
Программа предполагала переселение миллиона лондонцев. 125 тыс. должны были переместиться за Зеленый пояс, 644 тыс. – в третье кольцо (383 тыс. в новые города, 261 тыс. – в новые районы существующих городов). 164 тыс. – еще далее, но в пределах 70 км радиуса от центра Лондона, около 100 тыс. – еще дальше. Таким образом, на расстоянии от 30 до 50 км от центра должны были возникнуть восемь новых городов, каждый с населением до 60 тыс. человек, так что давняя идея Говарда вернулась в новом обличье и с новым смыслом. Каждый из этих городов, в свою очередь, должен был представлять собой кластер из микрорайонов на несколько тысяч жителей, дополненный общегородским центром услуг.
На этот раз практика последовала за проектом. Акт о новых городах был подписан в 1946 г. К 1949 г. все восемь новых городов были обозначены на карте – хотя не всегда в местах, указанных Аберкромби. К середине 60-х годов они были в основном застроены. Прирост населения на территории Большого Лондона оказался больше, чем ожидалось, и к концу 60-х годов приступили к застройке еще трех городов-спутников, с большей, чем того хотел Аберкромби, численностью населения, однако в целом план оказался вполне устойчив к новой ситуации. Разумеется, от мечтаний, цепочкой передававшихся от Кропоткина к Говарду, от того к Геддесу и далее к Мамфорду, осталось немного, и жители Бэзилдона, Кроули и других городов-спутников, вместо того чтобы питаться продуктами, выращенными их руками, покупают их в супермаркетах. Однако одно несомненно – новые города стали местом приятным для жизни и удобным для воспитания детей, мягко слитым с ландшафтом – эффекта типового американского пригорода здесь удалось избежать. Удалось здесь счастливо избежать и того, что случилось с Москвой и Подмосковьем в последние десять лет, когда столичного типа многоэтажная застройка и случайные по размещению коттеджные поселки стали сливаться в единое застроенное целое, похоронив надежды на сохранение Зеленого пояса, о котором грезили авторы генерального плана 1935 г.
Реванш модернизма
Послевоенное время означало решительную смену приоритетов. Лейбористы в Британии, социалисты во Франции и в Италии, придя к власти, выдвинули принцип социальной ответственности государства, что естественным образом включало решение жилищного вопроса для беднейших слоев общества. Идеология Большого стиля была отметена вместе с эпохой диктатур. В Лондоне Аберкромби представил публике всю грандиозность задач, ставших еще тяжелее за годы войны из-за потерь при бомбежках Англии и за счет нехватки средств на ремонт жилого фонда. Аберкромби и его коллеги признавали, что классическая схема «домик и сад при нем» в наибольшей степени отвечает как потребностям семьи, так и британской традиции, но чтобы сделать на нее ставку, требовалось переселить не менее двух третей обитателей трущобных районов. Сравнив множество вариантов, планировщики определили оптимальную плотность 340 человек на гектар городской территории, что позволяло поселить треть в односемейных домах, а две трети – в квартирах многоэтажных зданий высотой от 8 до 10 этажей. Расчеты специалистов были приняты во внимание, и специальный план 1951 г. снял ранее обязывавшее в Лондоне ограничение высоты зданий в жилых кварталах – 24 м.
Этого момента ожидало новое поколение архитекторов, впитавшее учение Ле Корбюзье в Архитектурной Ассоциации и трактовавшее его как своего рода новое Евангелие. Это новое поколение стремилось превзойти самого Мастера, так что в 1954 г. Рональд Джонс представил свой проект здания длиной 2360 м, высотой 560 м и шириной 200 м. Это было, конечно, пустой фантазией, однако уже через несколько лет возникли дома-монстры, вроде Парк-Хилл в Шеффилде. Молодых архитекторов поддержали социологи, которые доказали, что при расселении бывших трущоб в пригороды, неизбежно рвутся крепкие социальные связи внутри квартальных сообществ. Их поддержали фермеры, которые доказывали, что под угрозой окажется продовольственная независимость страны, и руководство министерства жилищного строительства и местного самоуправления.
В 1955 г. правительство консерваторов подхватило политику конкурентов и выдвинуло программу расчистки трущоб, что подтолкнуло власти крупных городов обозначить зеленые пояса в качестве предела пространственного роста. Вслед за этим, разумеется, последовал рост цен на городскую землю, что в свою очередь дало сигнал девелоперам: строить выше и строить плотнее. Это было тем более выгодно, что с 1956 г. правительство предоставляло значительные субсидии «пакетным» застройщикам, берущимся за реконструкцию целых кварталов, – на квартиру в пятнадцатиэтажном доме такая субсидия в три раза превышала субсидию на строительство односемейного дома! Если в конце 50-х годов дома от пяти этажей
