— Неуж? Господи, прости меня, грешного, — перекрестился он. — Чисто бесовское наваждение вчерась напало. Возьми ты их, окаянных, — вынимая бумажник с деньгами, заговорил он. — Через них опять в вертеп попаду.
Феврония оставила деньги отцу на покупку сена и расчет с гуртоправами, остальные положила в свою шкатулку.
— Вот што, — одеваясь, продолжал Лукьян, — мирские послезавтра будут Новый год справлять, а до нашего еще три месяца осталось. Пойдешь на ихний праздник? Главный инде... индетант — фу, лешак его возьми, не выговоришь скоро, — значит, два билета прислал.
— Схожу, — подумав, ответила Феврония.
Окрыленное успехом на фронтах, колчаковское командование решило встретить Новый год с помпой. Зал офицерского собрания был украшен яркими гирляндами, разноцветными китайскими фонариками. Всюду зеркала, цветы к до блеска начищенный паркет. В буфете появилось «Клико» и японские сигареты. У парадного подъезда пестрели флаги — русский и чешский.
Феврония появилась на новогоднем балу в платье из светло-серого тяжелого шелка, расшитое черным стеклярусом. Слегка полную, как бы выточенную из белоснежного мрамора, шею украшала золотая цепочка с кулоном, который покоился на высокой груди. Голову Февронии украшала сложенная короной толстая коса; строгие черты лица дышали спокойствием и той величественной красотой, которая свойственна кержачкам.
На встречу Нового года Лукьян явился в новом из тонкого сукна частоборе, в шелковой косоворотке и хромовых на мягкой подошве сапогах. На груди — медаль за благотворительность, полученная еще в царское время. К негодованию Митродоры, Лукьян еще до поездки в Челябинск подстриг бороду на городской лад.
— Что ты понимаешь в моем торговом деле? Сидишь со своим Апокалипсисом, гадаешь, когда кончина мира будет. А мне надо с городскими людьми встречаться, копейку наживать, — отвечал сердито Лукьян на ее придирки.
Митродора всплеснула руками:
— Совсем обасурманился. Сраму теперь не оберешься.
— Посрамят да перестанут. Дело не в личности, а в наличности. Разумей.
И вот. сейчас, пригладив стриженные под кружок волосы репейным маслом и выпив для начала рюмку рябиновки, он вошел к дочери.
— Ты готова?
— Пожалуй, пора, — взглянув на часы, ответила Феврония.
Появление Февронии на новогоднем балу не осталось незамеченным. Первым подошел к ней Высоцкий. Поцеловал руку. Стоявший неподалеку Лукьян захлопал глазами от изумления: «Такой важный господин и целует руку у бабы, как у мирского попа. Диво».
— Господа! Я имею честь представить вам дочь нашего уважаемого Лукьяна Федотовича, — обратился к окружающим мужчинам Высоцкий. — Позвольте узнать ваше имя? — повернулся он к Бессоновой.
— Феврония, — певуче отозвалась женщина.
— Очень красивое имя, — произнес он сделанным восхищением. — Вы знаете, господа, это имя мне напоминает времена древней Эллады, где женщин с царственной красотой, наподобие Февронии Лукьяновны, — почтительный поклон в сторону Бессоновой, — было значительно больше, чем сейчас.
— Ну, брат, понес наш Павел Матвеевич, теперь не скоро удержишь, — шепнул на ухо какой-то господин другому.
— Ба! Феврония Лукьяновна! — бесцеремонно растолкав окружавших Февронию мужчин, полупьяный Крапивницкий припал к ее руке. — Кого я вижу! Лукьян Федотович! — обнимая Сычева, восторженно воскликнул Крапивницкий и повернулся к штатским: — Извините, господа, что я завладел вниманием вашей дамы, — кивнул он в сторону Высоцкого и его компании, — но это мои старые друзья, — похлопал он Лукьяна по плечу. — Господа, я похищаю у вас Февронию Лукьяновну вместе с отцом. Прошу. — Крапивницкий галантно поклонился им обоим и повел в банкетный зал.
Появился Крапивницкий в Челябинске еще с осени. После разгрома мусульманского полка возле Ирныкши он с остатками своего эскадрона долго скрывался в горах между Большим и Малым Кылом. Продовольствие добывали набегами на таежные деревни, и когда его отряд растаял в горах, он со своим ординарцем с трудом добрался до станции Миасс и явился в штаб Ханжина. Там ему предложили вновь заняться формированием татаро- башкирского отряда. Он набрал сотню ярых валидовцев[11] и был назначен их командиром.
Встреча с Февронией и ее отцом Крапивницкого обрадовала. Расспросив про павловские новости, он усадил их за банкетный стол рядом с собой.
Появление Крапивницкого с Февронией вызвало оживленное перешептывание дам и заметный интерес мужчин.
Феврония, к удивлению Крапивницкого, держалась с достоинством, не выказывая и тени смущения в новом для нее обществе.
Стрелка часов приближалась к полночи. Участники банкета стали оживленнее, в зале стоял гул голосов и хрустальный звон бокалов. Прикрыв лицо веером, жена Строчинского шепнула мужу:
— Узнай, что это за особа сидит с Крапивницким.
Мадам Строчинскую не без основания беспокоило появление интересной незнакомки рядом с Крапивницким.
Господин Строчинский молча кивнул головой и поманил к себе сидевшего недалеко от него Дегтярева, бывшего начальника троицкой контрразведки, теперь следователя по особо важным делам.
— Вы как-то говорили мне, что знакомы с Крапивницким, узнайте, пожалуйста, что за дама сидит рядом с ним.
— Хорошо. — Наполнив бокал вином, Дегтярев подошел к Крапивницкому, вежливо поклонился и учтиво произнес: — Позвольте поздравить вас с наступающим Новым годом.
Взглянув на часы, Крапивницкий ответил с улыбкой:
— Немножко рановато, без десяти двенадцать, но не беда. Выпьем.
— Надеюсь, я могу быть представленным вашей даме?
— Думаю, что Феврония Лукьяновна возражать не будет? — Крапивницкий посмотрел на Бессонову.
— Нет, конечно. Я буду только рада.
— Знакомьтесь: господин Дегтярев.
Феврония слегка наклонила голову, но руки не подала.
— Госпожа Бессонова — дочь крупного коммерсанта, кстати, сидящего здесь.
Дегтярев поклонился и Сычеву.
Обменявшись несколькими фразами с Февронией и Крапивницким, Дегтярев вернулся к своему начальнику.
— С Крапивницким сидит некто Бессонова Феврония Лукьяновна — дочь крупного поставщика мяса для армии.
— Благодарю. — Строчинский передал жене слова Дегтярева.
— Замужняя? — спросила та.
Супруг пожал плечами:
— Не знаю. Да и удобно ли спрашивать об этом?
