Бадена докладывал, что ему известно место изготовления фальшивых денег, что он готов организовать облаву на банду фальшивомонетчиков. Тех самых неуловимых и знаменитых фальшивомонетчиков, из-за которых недавно встречались представители немецких и российских финансовых ведомств!
Это была сенсация! Комиссар Баденской криминальной полиции Хуберт Эккель был на хорошем счету у начальства, даже в Берлине знали, что он способный специалист. Но теперь он стал по-настоящему знаменит. Правда, знаменит пока только в полицейских кругах – дело о фальшивомонетчиках требовало строжайшей секретности. Вот если оно завершится, как уверяет комиссар, поимкой преступников – тогда газеты и просто молва вознесут Эккеля на пик популярности! А это как минимум повышение по службе!
Комиссар прекрасно осознавал, что русский следователь преподнес ему раскрытое дело, можно сказать, на блюдечке. И Хуберт Эккель искренне готов был пальму первенства отдать коллеге, он ведь знал, что тот у себя на родине имеет высокую профессиональную репутацию. Но герр Петрусенко заявил, что он здесь только отдыхает и ему не нужен шум вокруг его имени. И еще: это ведь совершенно случайное совпадение, что он оказался в центре событий. По мнению комиссара, русский следователь был очень убедителен, когда говорил:
– Дорогой господин Эккель! А если бы я поселился не в «Целебных водах» или вообще не приехал бы в Баден-Баден? Неужели вы сами не докопались бы до всех тонкостей этого дела? С вашим-то напором и опытом!
И комиссар Эккель предпочел поверить русскому следователю. К тому же тот добавил:
– Впереди у нас главное – успешное задержание всей преступной группы и, что особенно важно, – главаря! Здесь я совершенно бессилен, вам и карты в руки.
Уж это комиссар прекрасно понимал: без арестованных преступников нет ни славы, ни заслуженных наград. Он тщательно готовил облаву: быстро и скрытно. Петрусенко сказал ему:
– У меня есть все основания подозревать, что главарь фальшивомонетчиков – здесь, в городе. Если он что-то заподозрит – они мгновенно скроются, растворятся в этих горах. Что- что, а вовремя скрываться они умеют. Потому – полная секретность операции!
Баденскую полицию решено было не трогать, готовился отряд жандармерии из Карлсруэ – тридцать человек.
– Больше не надо, – сказал Петрусенко. – Группа не может быть большой: пять-шесть человек. Главарь, так называемый «Замятин», его слуга Савелий, те двое, которых я видел в горах…
К этому времени Викентий Павлович уже рассказал комиссару все, что знал. И о том, что в замок ушли Гертруда фон Кассель и Эрих Лютц: предупредить и вооружить Ганса Лешке, а также – разведать обстановку. Через сутки, утром, они должны вернуться, и тогда можно будет начинать облаву.
– Тридцать жандармов – оптимально, – говорил Петрусенко. – Они могут незаметно подойти, расположиться и ждать сигнала. А потом так же незаметно подняться к замку, окружить его… Я очень надеюсь, что мы застанем группу врасплох! Если же кто-то сумеет уйти, просочиться в горы, то в этом случае и пятьдесят, и сто человек не помогут.
– На этот случай у нас уже готовы большие силы жандармерии и полиции, чтобы перекрыть все горные дороги, – заверил комиссар. – Ведь к этому времени необходимость в секретности отпадет. Так что, если нужно, полиция будет проверять все ближайшие города, деревни, фермы… Ваши русские бандиты вряд ли так знают немецкий, чтобы выдавать себя за местных жителей. Мы их быстро вычислим!
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Петрусенко. – Добросовестность и дотошность немецкой полиции выше всех похвал.
– Сумеем ли мы сразу же арестовать и главаря?
Викентий Павлович понимал обеспокоенность комиссара, он и сам все время думал об этом.
– Хотелось бы думать, что нам повезет и он в это время окажется тоже в замке… – Говоря это, он с сомнением покачал головой. – Но если так не случится, попробуем разговорить хотя бы одного из бандитов.
– А вдруг они не знают? – с сомнением спросил Эккель. – Вы же предполагаете, что он преобразился, носит другую личину?
– Могут и не знать, – сразу согласился Петрусенко. – Но кажется мне, что там, в замке, непременно сейчас должен быть Савелий. Если он мне скажет, что ничего не знает, – я не поверю!
Рано утром, только-только рассвело, комиссар и Петрусенко выехали на машине кружным путем в сторону Карлсруэ. Но до города они не доехали: остановились у одной горной деревни, заранее ими выбранной. Сюда же к этому времени подтянулся и отряд жандармерии. Дальше Петрусенко повел их сам – предгорным лесом в сторону знакомой тропинки. Отряд бесшумно расположился в ложбине, немного не доходя до места, а к большому буку с тайником в корнях отправились только Петрусенко и комиссар Эккель. Они должны были дожидаться Эриха и Труди. Викентий Павлович очень надеялся, что ребята вот-вот вернутся – целыми и невредимыми. Вчера весь день, занимаясь подготовкой к облаве, он неотступно думал о них. Тревожно спал ночь и вот сейчас ничего не может с собой поделать – волнуется. Как у них там все прошло?..
Эрих и Труди поднимались по лесистому крутому склону легко, почти играючи. Крепким, спортивным, тренированным людям восемнадцати и шестнадцати лет подобный поход доставляет удовольствие. А тем более когда это не просто поход – задание, в котором переплетаются таинственность, опасность, героизм! Им было весело. Да, конечно, они хорошо помнили наставления господина Петрусенко: они переговаривались тихо и редко, были внимательны и осторожны, часто по знаку шедшей впереди девушки замирали, вслушивались в шум леса… Но стоило им взглянуть друг на друга, как они улыбались, если кто-то прикладывал палец к губам или протягивал руку на помощь, ребята прыскали от сдерживаемого смеха…
Узкая тропа была все время видна, но она то ныряла в крутую расщелину, то ее пересекал, казалось бы, непроходимый бурелом, то она круто поднималась по каменистому, скользкому склону. Дорога была не простой, но парень и девушка наловчились лазить по лесистым предгорьям, когда занимались поисками «тела Замятина». И все же Эрих никогда бы не признался, что в какой-то момент ему стало трудно поспевать за гибкой фигуркой Гертруды: она прыгала, словно пантера, и карабкалась вверх, хватаясь за корни и ветви, словно обезьянка! Но потом парень снова вошел в ритм – видимо, открылось второе дыхание. Он, конечно, и не заметил, что Труди, ни одним жестом не выдав своей уловки, замедлила движения…
Солнце стало ярким, и лучи его пронизывали пространство между уходящими вверх стволами деревьев.
– Скоро начнет смеркаться, – сказала тихо Труди, приостановившись. – Но мы, похоже, уже близко.
Тропинка и в самом деле теперь шла почти не петляя, да и склоны превратились в пологие холмы. Воздух заметно посвежел, дул ветерок, дышалось как-то особенно глубоко. Почти физически ощущалась высота. А минут через двадцать Гертруда замерла, подняла руку, после минутной паузы скользнула в сторону, к густым кустам. Эрих отступил туда же: он уже увидел то, что остановило девушку, – вырастающую из скал циклопическую кладку стены замка.
