других местах требуют и свои требования хорошо оплачивают. А эти две — большая и маленькая только сияют. И обе грустят, когда он уходит. Маша никогда не плачет, только глаза становятся большими-большими. Как у Лены.
Тяжело задумавшись, Антон рассеянно вытащил из шкафчика свежее белье и пошел в душ, не взяв с собой телефон и даже не закрыв, как обычно, дверь кабинета. Он вернулся минут через пятнадцать, вытирая полотенцем мокрую голову, и застыл. Гриша, прижав двумя руками трубку к уху, недовольным голосом, по-взрослому говорил:
— Девочка, я же сказал тебе, что ты ошиблась номером, здесь нет твоего папы. Здесь только мой папа!
— Кто тебе разрешил брать телефон? Я тебе что говорил, что?! Никогда не бери!
— Но он же звонил, а тебя не было, — оправдывался Гриша. — Там какая-то девочка своего папу ищет. Я ей говорю, это наш номер, а она — я знаю, в этом номере мой папа живет. и хнычет. — Гриша насупился и убежал.
Но Лиза уже выросла на пороге. Она странно смотрела на мужа.
— Вчера вечером, — медленно начала она, — я зашла к тебе, а ты спал в кресле, заснул с газетой. Ты даже звонка не услышал. Какая-то девочка. маленькая девочка спрашивала про папу. СВОЕГО ПАПУ. Когда я сказала, что она ошиблась номером и пусть попросит позвонить свою маму, девочка заплакала. Она сказала, что мама заболела. Мне кажется, что эта девочка сейчас опять звонила. Может, ты объяснишь?
Антон почувствовал, что бледнеет.
— Что я должен тебе объяснять? Что дети часто ошибаются? В чем дело? При чем тут я?
— Ты всю жизнь стараешься внушить мне, что я глупая…
— Я? — поразился Антон.
— Ну да, ты. Ты делаешь это исподволь, как бы незаметно. Пусть так. Я глупая. В чем- то. Наверное. Но не настолько, как тебе кажется. И я думаю, я почти убеждена, что ты работаешь. — Лиза нервно хихикнула, — что ты стал отцом по объявлению. или по вызову, — она всхлипнула, и круглые ореховые глаза мгновенно покраснели. — Или ты это немедленно прекратишь, или. — Лиза закрыла лицо рукой и со вздрагивающими плечами вышла из комнаты.
Антон глянул на себя в овальное настенное зеркало и нервно хихикнул — точно так же, как Лиза. Кажется, он только что себя на пъедестал возвел. Стоит этакий мужик, внизу куча детей, все дружно разинули рты с криком: «ПАПА!» А у мужика из карманов купюры торчат. Антон побагровел.
Антон оделся, сунул телефон в карман пиджака и вышел из притихшей квартиры.
Дверь ему открыла Лена. Веселая, здоровая. В легком, полураспахнутом на груди шелковом халатике и с распущенными по плечам волосами.
— Ты болела? — тревожно спросил он. Она покачала головой: — Нет.
— А почему Маша звонила и плакала? Почему ты разрешила ей звонить?
— Потому что… потому что… Машенька скучает. И я тоже… — Её выразительные глаза и вся худенькая беззащитная фигурка молили о снисхождении, и не только.
Лена вдруг прижалась к нему, и он почувствовал, как она дрожит.
— Ну нельзя же так, — шепнул он в ее светлые, невыносимо приятно пахнущие волосы и глядя поверх ее головы на неизвестно когда появившуюся в дверях комнаты сияющую Машину мордашку.
Он как-то сказал Лене, что ходит только к ним, давно нашел другую работу, настоящую. Как она обрадовалась! И стала вести себя иначе. Как все женщины — то галстук подарит, то обрызгает, будто шутя, своими духами, показывая надпись на флаконе «FOR MEN and FOR WOMEN». Однажды новый платочек в карман засунула, тоже надушенный. Хорошо, он по дороге домой обнаружил его и выбросил. Галстук себе мужчина может купить, но платочек вряд ли. Хотя, Лиза на такие мелочи может не обратить внимания.
Машеньку уложили спать. Папа ей почитал на ночь сказку. Потом папа с мамой ушли к себе.
Через два часа Антон уходил. Лена обнимала его в дверях, коварный шелковый халатик распахивался и норовил снова упасть с плеч. Антон мягко отвел ее руки и тихо закрыл за собой дверь, щелкнувшую замком-собачкой.
У своего дома он взглянул на темные окна квартиры — семейного гнезда, которое вот- вот может развалиться.
Антон вошел в квартиру. Увидел в кухне силуэт возле окна.
— Она лучше меня? — спросила Лиза, не оборачиваясь.
— Нет. — Антон мягко положил ей руку на плечо, а другую на шею и стал ласково поглаживать нежную кожу под волосами. Лиза всегда таяла от этой ласки. — Лучше тебя быть не может никто. — Почти те же слова он чуть больше часа назад сказал Лене. Ну а что же еще женщинам говорить. Они всегда ждут подобных слов. — Не обращай внимания на всякую ерунду. У тебя богатое воображение… — шептал он Лизе в ухо. — Я понимаю, у тебя сейчас критические дни, и ты, бедненькая, по пустякам нервничаешь. Дня через два ты сама будешь смеяться.
Антон две недели не был у Лены, с того самого вечера. Он не знал, как поступить, каким образом утрясти создавшуюся ситуацию. Визиты к своим клиенткам он резко сократил.
