— Не хочу тебя расстраивать.
Словно не в силах сердиться, она игриво толкнула меня в плечо.
— Натаниел, ты опять меня дразнишь. Ну, скажи же, прошу тебя.
— Я не дразню, — возразил я, тараща глаза. — Я и сам точно не знаю. — Я помолчал, вспоминая. — Следы должны бы быть не такие; кровь на подоконнике, на обоих рукавах. — Я привлек Конни к себе, намереваясь поцеловать ее в нежную щечку и тем самым уйти от ответа. Она не сопротивлялась, но закрепить свой успех мне все равно не удалось. Едва я попытался завладеть ее бедром, она вывернулась из моих объятий, уже и думать забыв про Монтфорта. Миссис Каммингз она была нужнее, чем мне.
Сэр Джеймс Уэстли, местный судья, жил всего лишь в пяти милях от Хорсхит-Холла, но прибыл он только через два часа, в полночь. Дверь ему открыл я. Поскольку я первым обнаружил труп, ожидалось, что он захочет побеседовать со мной, поэтому я продолжал бодрствовать, что позволило миссис Каммингз, Констанции и лакею удалиться на покой. Смеясь, я попросил Констанцию погреть для меня местечко в своей постели. Она очаровательно послала мне воздушный поцелуй, сказав, что в ее кровати лишнего места нет и что для шастающих по ночам незваных гостей с необъяснимыми шрамами на лбах дверь ее комнаты всегда заперта.
Уэстли показался мне бодрым общительным человеком; от него разило луком и портером. Со сноровкой заправского лакея я проводил его в гостиную и встал у двери, ожидая дальнейших указаний. Судья был старым знакомым мисс Аллен. Заметив, как она бледна, и сообразив, что его вызвали в связи с каким-то несчастьем, он энергично пожал ей руку и спросил:
— Сударыня, скажите же, чем вы так расстроены? Надеюсь, ваш дом не постигла беда?
Фоули поспешил избавить мисс Аллен от объяснений, которые стали бы для нее тяжелым испытанием.
— Пройдемте сюда, сэр Джеймс. Полагаю, мисс Аллен уже хотела бы отдохнуть. — Потом, словно одумавшись, кивнул мне. — Натаниел, я попросил бы вас составить нам компанию, поскольку именно вы обнаружили труп.
Фоули повел Уэстли в библиотеку, где Монтфорт лежал в той же позе, в какой мы нашли его — разбросав руки и ноги.
Уэстли пристально посмотрел на труп и уселся в кресло. Я с удивлением увидел, что пес Монтфорта по-прежнему спит на полу у стола. Уэстли, казалось, не заметил его. Он обратил выжидательный взор на Фоули. Тот прокашлялся.
— Уоллес, поверенный Монтфорта, — серьезно начал он, — гость этого дома лорд Брадфилд, а также Роберт, несчастный сын лорда Монтфорта, считают, что Генри Монтфорт застрелился от отчаяния, поскольку крупно проигрался. Срок уплаты по его карточным долгам наступает через неделю. Я был его главным кредитором, и сегодня он вызвал Уоллеса, чтобы оформить документы в мою пользу. Однако этот молодой человек, Хопсон, по-видимому, имеет другую точку зрения. Он сказал мне, что уверен, будто бы смерть наступила не в результате самоубийства.
— А вы, лорд Фоули? Вы были его другом и соседом. Вы вторым увидели его труп. Что вы думаете? — спросил Уэстли.
— Я еще не определился. Мне любопытно послушать Хопсона, — ответил Фоули.
Дружелюбным тоном Уэстли решительно потребовал от меня объяснений.
— Я убежден, вернее, мне кажется, — неуверенно заговорил я, покраснев до корней волос, — из того, что я увидел в этой комнате, не может следовать, что смерть лорда Монтфорта является самоубийством.
Уэстли глянул на распростертое тело и нахмурился.
— Выражайтесь яснее, Хопсон. Что конкретно вы заметили, на чем основан ваш вывод?
Я покраснел сильнее, начал мямлить, чувствуя, как под его пристальным взглядом во мне растет смущение. Стиснув кулаки, я подошел к трупу, заставляя себя говорить ясно и четко.
— Во-первых, револьвер. Полагаю, я наступил на него, оттого и упал. Но прежде меня понесло вперед, я хорошо помню это ощущение. Скользил я, наверно, фута три, и все то время револьвер был у меня под ногой. Таким образом, хоть мы и нашли оружие у правой руки лорда Монтфорта, думаю, нас это ввело в заблуждение. Револьвер лежал далеко от тела.
— Но оружие могло отлететь в сторону после того, как он выстрелил в себя, — заметил Фоули, в нетерпении отбивая туфлей дробь по полу. — Это ничего не доказывает, Хопсон.
Стараясь подавить в себе чувство унижения, я продолжал:
— Во-вторых, взгляните на тело, сэр. — Фоули с Уэстли проследили глазами за направлением моей руки, показывающей на голову Монтфорта.
— Вы видите кровь не только на правом виске, куда был произведен выстрел, но также несколько пятен здесь. — С этими словами я обошел труп и показал на отчетливые следы крови на его левой руке. — Для меня это загадка. Конечно, слева крови меньше, чем справа, но дело в том, что ее там вообще не должно быть. — Я замолчал, глядя на Фоули с Уэстли. Я ждал от них ответа, надеясь, что они придут к такому же заключению, что и я.
— А как вы сами это объясняете, Хопсон? — спросил Уэстли с нотками раздражения в голосе.
— Версий много.
— Назовите их.
— Почти сразу же на ум приходит следующее: кто-то пытался застрелить его, а он обеими руками старался отвести от себя дуло. В этом случае кровь осталась бы на обоих рукавах.
Фоули посмотрел на меня в изумлении.
— Вы хотите сказать, Хопсон, что кто-то вошел в библиотеку, приставил револьвер к голове Монтфорта и застрелил его, пока мы ужинали?
— Об этом свидетельствуют вещественные доказательства, сэр, — ответил я. — Более того, в пользу этой версии говорят также пиявки и следы ног на полу.
— Следы ног? — повторил Фоули, из чего я заключил, что он даже не заметил их.
— Пиявки? — переспросил Уэстли.
— На его шее было несколько пиявок, — раздраженно объяснил Фоули. — Хопсон собрал их в банку. Но о каких следах вы ведете речь, Хопсон?
Я сначала стал отвечать Уэстли:
— Лорд Фоули уже задавал этот вопрос: зачем человеку, вознамерившемуся покончить с собой, потребовалась пустить себе кровь? Ответ, как мне кажется, прост. Он не стал бы этого делать. Пиявки — еще один верный признак того, что Монтфорт не застрелился. — Я обратился к Фоули: — Далее, нельзя не принимать во внимание следы. Их трудно разглядеть, но они есть.
Я показал на неясные отпечатки, которые ранее заметил на полу. Они высохли и теперь были почти невидимы на лакированных половицах.
— Как вы их объясняете, Хопсон? — спросил Фоули.
— Это, безусловно, кровь. Но следы не принадлежат Монтфорту. На его обуви нет крови. Значит, можно предположить, что это отпечатки ног убийцы, наступившего в кровь жертвы.
