— Заперт.
— Вы не это случайно ищете? — Элис протягивала мне витой медный ключ.
Я вставил его в замочную скважину. Ключ подошел. Я осторожно повернул его в замке и поднял крышку. В досужие часы Партридж часто корпел над отделкой сундука, украшая его, словно дорогой богатый комод. За невзрачными просмоленными наружными стенками скрывались ряды отделений из красного дерева, выдвижные ящички и углубления, в которых были разложены в строгом порядке стамески, зубила, ножовки, рубанки, линейки и пилы. В центре сундука была глубокая ниша, поделенная на три секции: в одной лежали калевки, в другой — лобзики, третья была закрыта заслонкой. Я вынул ее и осветил темное нутро. Там хранилась тонкая тетрадь в картонной обложке — то, что, безусловно, могло представлять интерес. Альбом эскизов Партриджа. Прежде чем я успел пролистать страницы, возле меня на колени опустилась Элис, и я услышал, как она громко охнула. Держа свечу у середины крышки, она что-то пристально рассматривала.
Я проследил за ее взглядом и тоже обомлел. Когда я последний раз видел сундук Партриджа, крышка изнутри была просто обшита красным деревом. Теперь же в самой середине в обрамлении вырезанного овала красовалась изящная инкрустация.
— Должно быть, Партридж сделал это совсем недавно, — сказал я. — Сундук я видел много раз, но узора на крышке прежде не было.
Эллис, по-прежнему не отрываясь, смотрела на изображение.
— Любопытная тема. Вам она знакома?
Я внимательно вгляделся в рисунок. Как правильно отметила Элис, он поражал воображение: храм, птица и две фигуры в античных одеждах — одна стоит, другая лежит, распростершись на земле.
— Не думаю, — отозвался я. — Очевидно, сюжет из античности. Партридж обожал древние легенды. Смею предположить, что он скопировал рисунок с какой-нибудь гравюры. — Я вновь прищурился и вдруг оцепенел, словно громом пораженный. Я тряхнул головой, не смея поверить в то, что вижу.
— Что с вами? На что вы смотрите? — требовательно спросила Элис.
— Рисунок я, возможно, вижу и впервые, а вот кое-что другое мне определенно знакомо.
— Что именно?
— Дерево. Взгляните сюда. — Я очертил пальцем колонны храма, одеяние распростертой фигуры и крылья птицы. — Разве это не то же самое гренадилло, из которого сделана шкатулка, которая была в руке Монтфорта?
Элис склонилась к крышке, внимательно вглядываясь в участки, на которые я показал. Внизу заскрипела лестница: Грейс Уэбб начала восхождение на четвертый этаж. Приближалась она удивительно быстро. Времени терять было нельзя. Не раздумывая, я сунул тетрадь с эскизами в карман, опустил крышку, запер сундук и положил ключ в выдвижной ящик стола, туда, где мы его и нашли. Элис не шевелилась, стоя на коленях, словно изваяние. Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но она не обращала на меня внимания.
— Мисс Гудчайлд… Элис… вставайте. Хозяйка идет. Я не хочу, чтобы она заподозрила, будто мы что-то взяли из сундука.
Не поднимая головы, Элис медленно выпрямилась. Казалось, она напряженно размышляет и едва ли слышит меня.
— В чем дело? По-вашему, это другая древесина? Достаточно взглянуть на текстуру…
Она резко вскинула голову и, посмотрев мне прямо в глаза, произнесла:
— Конечно, это та самая древесина. Как раз о ней я и думаю. Она подтверждает больше, чем вы догадываетесь.
Вероятно, на моем лице отразились удивление и замешательство, ибо она покачала головой, словно сама сгорала от нетерпения.
— Извините, Натаниел. Мне следовало раньше вам все объяснить. Помните, я сказала, что хочу вам кое-что сообщить?
— Да.
— Теперь это тем более существенно. Так вот. Вчера я искала гренадилло в бухгалтерских книгах. Его привезли из Южной Америки. Оно было популярно сто лет назад, но в последнее время встречается редко. И…
— И что же?
— Я порылась еще в одном справочнике. У гренадилло есть другое название. Когда оно было в моде, его называли иначе.
Я нахмурился, не совсем улавливая ход ее мыслей.
— Натаниел, гренадилло было также известно под названием партридж.
Я вытаращился на нее в изумлении, чувствуя себя так, будто выпил бутыль вина.
— Вы ничего не путаете?
— Я нашла много ссылок.
— Можно ли считать простым совпадением то, что дерево, из которого сделана шкатулка, найденная у Монтфорта, и которое использовано в этой инкрустации, зовется так же, как наш покойный друг?
— Думаю, нет, — сказала Элис. — Должно быть, он рассматривал его как свой автограф. При этом возникает еще один вопрос.
— Какой?
— Это дерево произрастает только в Бразилии, и, как я говорила, в последние десятилетия в нашей стране оно почти не встречалось. Мы эту породу не продаем вот уже двадцать лет, и могу поклясться, что другие лесные дворы в Лондоне тоже им давно не торгуют.
— И что с того?
— Напрашивается вопрос: где Партридж взял древесину, которая исчезла с наших рынков двадцать лет назад?
— Тем более что Партридж ничего не знал о своем прошлом.
Мы с Элис озадаченно посмотрели друг на друга. Мгновением позже дверь распахнулась, и появившаяся в проеме Грейс Уэбб впилась в нас взглядом Горгоны Медузы.
Глава 12
Лондонский сиротский приют располагался на зеленых просторах Лэмбз-Кондюит- Филдз, в стороне от дороги, ведущей из Лондона к близлежащим селениям Хампстед и Хайгейт. Это было новое сооружение, простое, но величавое по стилю: часовня, по бокам два широких крыла, прямоугольный двор, по обеим сторонам обрамленный лужайками. Красивые окрестности, очаровательные обитатели и развешанная по стенам замечательная коллекция полотен таких мастеров, как Рейнольдс, Хогарт и Гейнсборо, в лондонском обществе завоевала этому заведению славу модной достопримечательности. Со своего места за столом я видел через высокое подъемное окно знатных дам в отороченных мехом накидках. Сбившись в небольшую группу, они любовались живописной картиной: с десяток ребятишек в форменной одежде копали мерзлую землю, подметали двор и качали насос.
Как ощущают себя питомцы этого заведения? Что значит носить коричневую форму, спать в общей спальне вместе с десятком других детей, которые знают о своих родителях не
