рубашку, бросил ее на пол. Следом отправилась майка. Фу, блин, промокла вся… Надо будет постираться после. Вадим неуверенно взялся за ремень.
— Штаны оставь, — распорядилась Сандра. — Я же тебе не яйца брить собралась.
И смутилась. Вадим глазам своим не поверил: Сандра потупилась, сникла вся. Лунарское воспитание, не иначе. Первое впечатление обманчиво, девочка-то совсем не груба! Девочка нарастила толстую шкуру, а под ней — нежное существо, просто тургеневская барышня, от слова «яйца» чуть в обморок не падает!
Бриться решили на кухне. Ставни не пропускали свет, и Сандра зажгла несколько свечей. Стояла неимоверная жара, плавился воск, исходили зноем огоньки. Сандра взяла ножницы и безжалостно состригла Вадикову шевелюру. Она двигалась медленно, с отрешенностью актрисы немого кино. Куртку и броник Сандра сняла, осталась в темно- зеленой спортивной майке, волосы собрала в пучок. Ее влажная от пота кожа блестела. Вадим закрыл глаза и почувствовал мягкие прикосновения — Сандра наносила ему на голову мыльную пену.
Некстати вспомнился дезертир Андрюшка, плачущий на стуле, и магия рассеялась, исчезла музыка, готовая зазвучать. Тяжелое дыхание, духота, гарь, пот.
А для Сандры все оставалось по-прежнему, она будто совершала обряд поклонения. Ему стало неловко, он захотел отстраниться, но это было небезопасно.
— Расскажи о себе. — Голос Вадима вернул Сандру на землю. — Кто твои родители, чем занимаются? Они живы?
— Наверное. Не знаю. Наставница Алиса умерла три года назад… А про биологических предков я не в курсе.
— Ты что, детдомовская?
— Не понимаю, — удивилась Сандра. — Просто — не в курсе. Наверное, если бы решила узнать, кто они, узнала бы, но зачем? Детей должны воспитывать профессионалы.
— То есть всех детей отнимают у родителей?
— Не отнимают. — Сандра закончила и теперь насухо вытирала бритву. — После рождения мать кормит ребенка грудью, а спустя пять месяцев отдает в интернат и возвращается к трудовой деятельности.
— А отец?
— Донор?
— Слушай, у вас семьи есть?
— Здесь, в городе, есть. У бы… У людей есть семьи, у тех, кто хочет. И у лунарей есть, конечно. Но редко кому разрешают завести детей в супружеской ячейке, любовь слепа и не думает о генетической совместимости. Зато у нас… у лунарей, и детской смертности нет, а у людей — очень высокая, сам видишь, какие условия. А у вас?
— У нас в этом свобода для всех и каждого. Никто… ну, в России никто не контролирует рождаемость, никто не запрещает людям жениться и беременеть. В общем, нормальное общество. У вас ведь до войны так же было?
— Да… Надо же… Я слушаю про твой мир, и мне светлее становится: люди там живут, свободно живут. Здесь только дикие свободны, мутанты. А лунари — ограниченней всех, но не замечают, что заперли себя в клетке. Все, Вадик, иди мыться. Тебе спинку потереть?
Сколько сил потратила она, чтобы голос звучал спокойно? И все равно прорвалась жажда — прикоснуться к чужому миру, чужой сытой жизни и свободе… Сандра хотела — но не Вадима, а его реальности. Вадим поднялся, обнял ее и поцеловал в лоб, покрытый бисером пота.
— Справлюсь, не маленький. И пожалуйста… Называй меня Вадиком!
Дверь в кабинет была заперта.
— Руся, Тумба, откройте! — приказал Леон.
Щелкнула щеколда, высунулась озабоченная физиономия Руси.
— Уже все, — похвастался он. — А ты это… Вернулся?
— Как видишь.
Пленного от стула уже отмотали, он лежал на полу, выкатив глаза. Леон склонился, нащупал сонную артерию, кивнул.
— Ты что, не доверяешь? — пробормотал Тумба, наматывая на руку веревку, которой несчастный и был удавлен.
— Проверяю. — Леон перебрал разбросанные по столу вещи, сложил в мешок.
— Что-то случилось? — Руся почесал в затылке.
— Ничего. Пока — ничего. Не нравится мне этот лунарь. Значит, так: тело уничтожить, чтоб даже волоска не осталось. Ясно?
— Ну, да…
— Если о нем будут спрашивать, вы ничего не видели и не знаете. Если проболтаетесь — вы трупы. И я вместе с вами.
— Так это… так серьезно. — Если бы квадратная рожа Тумбы могла вытягиваться, она бы вытянулась.
— Лучше перестраховаться. Согласны?
— Ну…
В разговор встрял Тумба, выперся между Русей и Леоном:
— У нас пополнение! Трое!
— Замечательно. Я спешу, поговорим об этом завтра.
— Точно все хор…
— Все!
Леон сунул в потайной карман еще один пистолет и зашагал к выходу, выглянул, осмотрелся. Мишка Ходок развлекался, кидая камнями по воображаемым мишеням. Заметил босса, помахал рукой.
— Куда едем? — спросил он, когда Леон поравнялся с машиной.
— Давай за руль. По пути сориентирую. Никого не заметил, пока стоял? — спросил он уже внутри.
— Да вроде нет.
— Выйди и проверь. Сделай вид, что осматриваешь машину.
— Понял!
Ходок исполнил приказ и вернулся спустя минуту.
— Никого.
— Хорошо. Помнишь Милашку?
Ходок завел мотор и сосредоточился на дороге, она тут была одна.
— Какую именно?
— Пидорка, что под Мэттом. Белобрысый, ухоженный, у Баронства живет.
— Ну и?
— Адрес знаешь?
— Примерно.
— Значит, так. Отвозишь меня в бункер, едешь к нему, берешь его за шкварник и доставляешь ко мне.
Ходок присвистнул, но от комментариев воздержался. Позже, когда выехали на асфальт, уточнил:
— Но он дорогая шлюха, может быть занят.
— Скажи, что сам Мэтт поручил.
