есть мертв, клянусь. Жена уже трахаля привела и нажитое добро спускает.
— При чем тут любовник?! — заорал Галебус.
Вор отодвинулся, от беды подальше, и ответил:
— А при том, что Камачек жуткий жмот… кхм… был. Узнай он, что жена шикует, с того света явился бы.
Галебус сжал глиняную чашку, с трудом подавляя желание подпортить холеную рожу вора. Или — схватить каминную кочергу и по темени его, по темени!
Проныра глядел в угол комнаты и не видел бури, бушующей в душе Галебуса, иначе бежал бы отсюда без оглядки.
— Поспрашивай знающих людей, — проговорил тёмник ласково. — Я отблагодарю, ты же знаешь.
— Знаю, — улыбнулся вор, во рту его не хватало двух зубов. — Я почапаю?
— Иди, иди уже. Не мозоль глаза.
Вора как ветром сдуло. Галебус сжал виски. Неужели и Камачек сдох раньше времени? Мысленно он перебрал всех своих информаторов — вряд ли кто-то из них располагает нужными сведениями. Остается единственное звено цепочки — светловолосый незнакомец, следивший за Дамиром.
Галебус ненавидел бессилие, а сейчас ощущал себя уязвимым, как никогда: добыча выскользнула из рук, Эйзикил играет в непонятные игры, а предчувствие скорой беды не дает покоя.
Одно ясно: нужно не спускать глаз с Ксандра. И, когда Дамир вернется, вытащить из него правду о Забвении.
Просыпались тут, как и в казарме, по сигналу. Под окном взревела труба, Ксандр вскочил, бросился к умывальнику. Юные, одинаковые, как братья, варханы тотчас освободили ему место. Умывшись, он, не дожидаясь Вацлава, двинулся к выходу. Варханы, попадающиеся навстречу, холодно здоровались друг с другом, а его игнорировали. Сначала Ксандр решил, что, в довершение всех бед, его поселили к зеленому молодняку, но теперь увидел ровесников и успокоился.
Ровесников? Им же лет по тридцать, а телу Ксандра — двадцать пять. Дамир был старше и Дамир брал все большую власть.
Варханы спешили в круглый дом-шайбу с колоннами, откуда тянуло сдобой и жареным мясом.
Ксандр отстоял небольшую очередь, получил от поварихи-терианки жестяную миску с кашей из непонятного злака и три куска жирного мяса, взял глиняную чашку то ли с компотом, то ли с чаем и остановился, выискивая свободное место.
Почти за всеми столами сидели по четверо бер?Гроны, сосредоточенно работающие ложками. Ни одного чужака, сплошь варханы.
Ксандр присмотрел столик у окна, где завтракали два молодых сержанта. Направился туда, поставил на белую матерчатую скатерть миску с кашей, компот и спросил, прежде чем сесть:
— Можно?
Варханы уставились на него. Если бы взгляды убивали, Ксандр был бы рассеян на атомы. Как по команде оба вархана встали, взяли свою еду и пересели.
Похоже, сержантское звание Ксандра, присвоенное ему родовое имя Гронов — пустые слова для варханов. А чем иначе объяснить пренебрежение «сослуживцев» и безразличие руководства?! Прошла ночь, а Ксандра и Вацлава так никому и не представили, у них не было обязанностей, взводов…
Рядом плюхнулся Вацлав:
— Придется мне тебя терпеть, хоть ты и подонок. Они нас ненавидят.
Ксандр молча поковырял кашу, не чувствуя вкуса, проглотил мясо. Кусок в горло не лез. Но ничего, он заставит себя уважать. Точнее, Дамир заставит.
Вскоре его надежды рассеялись.
Началось всё с представления капитану Райану — на плацу между домом и столовой. Это оказался премерзкий сухонький коротышка со скрипучим голосом. Пополнению своего отряда такими бойцами он не обрадовался, сразу отвернулся, забубнил будто про себя:
— У меня, тассказать, элитное подразделение, не нужен мне всякий сброд, да и бойцы будут отвлекаться, тассказать, нервничать.
Ксандр душил злость и старался выглядеть равнодушным, держаться с достоинством, даже приподнимал уголки губ, но с каждой минутой уверенности и задора оставалось все меньше и меньше.
В варханских войсках в конец строя ставили самых никчемных бойцов. Ксандра отнесли именно к таким — к никчемным. Никчемнее был только Вацлав. Напарник собой не владел совершенно, покусывал губу и яростно сопел. Ксандр с трудом сдерживал негодующего Дамира.
Печатая шаг, прошли на Радужную площадь, через нее — к Центавросу.
Райан смотрел на новичков подчеркнуто враждебно, кривился. Чтобы не слететь с катушек, Ксандр, выполняя команды, медитировал на энергетический цветок.
После был спарринг, где Ксандр надеялся доказать, что он лучший, но его предложение померяться силами никто из варханов не принял, и в соперники ему достался Вацлав.
Варханы не боялись его, нет: считали недостойным. Беленились, когда он смотрел им в глаза, а сделать ничего не могли.
Когда злость была задушена, пришли опустошение и понимание: варханы никогда не примут Ксандра. Даже если он заорет, что его настоящее имя — Дамир. Тогда ему, возможно, дадут взвод и потерпят некоторое время, но потом подчиненные прирежут его в подворотне. Вархан никогда не станет служить чужаку, это впитано с молоком матери. Ксандр оскорбляет их одним своим видом, и с этим ничего нельзя поделать. Или можно? Пока подходящих решений в голову не приходило.
На всех мечтах Ксандра, на всех его варханских стремлениях был поставлен крест. Его потолок — управление отрядом сброда и звание капитана к пятидесяти годам. Все. Выше головы не прыгнешь.
После спарринга никчемных бойцов распустили по домам.
Обедали Ксандр и Вацлав вдвоем за столиком. Хотя свободных мест не наблюдалось, варханы с ними не садились. Вацлав не выдержал, похлопал по стулу:
— Садитесь, мы не кусаемся!
— Лучше бы предупредил, что вы не заразные, — ответили из-за соседнего столика.
Зал взорвался хохотом. Побагровев, Вацлав вскочил и уже собрался ринуться на обидчика, но Ксандр схватил его за руку:
— Сядь. Их сотни, а ты один. Учись контролировать ярость. Пригодится.
Парень послушался, сел и с бешеной скоростью принялся поглощать пищу. Закончил, отшвырнул миску и вылетел из-за стола. Ксандр убрал за ним и вышел.
Вацлав мерял шагами площадь. «Кому из нас тяжелее?» — подумал Ксандр. В Вацлаве угадывался лидер. Наверняка он лупил детей в садике, потом в школе бил всем морды, возглавлял банду малолеток, в университете… В универе он не бил никого, потому что нет у него высшего образования, максимум какое-нибудь ПТУ. Тут же приходится терпеть пинки да затрещины, и ничего ведь не сделаешь!
Поразмыслив, Ксандр решил, что Вацлаву все-таки легче. Ксандр начал осознавать себя, нашел своё место… И понял, что те, кого он считал равными, никогда не примут
