быстро, что было хорошо для него, но не слишком желательно для меня. Чем дольше бы он агонизировал, взывая ко мне о милосердии, тем сильнее убеждались бы наши противники, что я также нарвался на пули и не окажу им сопротивления.
Ну да ладно, что случилось, то случилось. Будем исходить из сложившихся обстоятельств, насколько бы они ни были далеки от желаемых. Мои прогнозы подтверждались, и это главное. А в нашей работе, наполовину основанной на тактических импровизациях, точность оперативного прогноза – немаловажный фактор.
Астат умер, но я по-прежнему сидел в своем укрытии, стараясь не шевелиться и даже не дышать. Я мог себе это позволить, а вот защитники ЦУПа – нет. Они успешно отбили штурм, и сейчас, когда, по их расчетам, в «Ласточке» остался всего один враг, хозяевам надо было объединить силы, чтобы поскорее его добить. И им следовало поспешить, поскольку враг этот был самым проворным и удачливым из всех. Он уже прожег вход в апартаменты Барклая и, если еще туда не ворвался, то в любой момент мог это сделать.
Я чуял, что, прежде чем охранники пульта ринутся на первый этаж, они устроят мне финальную проверку: деактивируют турель и посмотрят, что произойдет. Ведь, возможно, я все-таки выжил и жду, когда отключится пулемет, чтобы тоже слинять отсюда вниз. Или попытаться продолжить штурм ЦУПа в одиночку, если я еще не утратил тяги к геройству.
Пулеметные сервомоторы вновь засвистели, затем в них что-то несколько раз щелкнуло – видимо, обесточенные реле, – и больше из коридора не донеслось ни звука. Догадка подтвердилась: адская машина отключена. Но я, разумеется, не поддался на провокацию – как сидел за пирамидой, так и продолжал сидеть, навострив уши и ожидая, когда раздастся другой звук. Тот, который и должен был стать моим сигналом к атаке.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и полминуты, как гул отодвигающейся стальной перегородки известил меня о том, что охрана пульта идет на подмогу боссу. Возможно, ему уже доложили о том, что два из трех захватчиков уничтожены, и сейчас Барклай подавно не бросится бежать из «Ласточки» по наверняка имеющемуся подземному ходу. Ошеломленные нашим нахрапом, хозяева вновь воспрянули духом, и это был хороший момент, чтобы нанести им коварный и сокрушительный удар под дых.
Нельзя позволить, чтобы дверь ЦУПа полностью открылась и телохранители высыпали в коридор. Едва заслышав, что она пришла в движение, я тут же вскочил на ноги, подхватил лежащую рядом с телом Астата бомбу и, активировав детонатор, метнул ее в приоткрывшийся дверной проем. После чего бросился обратно, за мое проверенное укрытие – оружейную пирамиду.
Я затратил на все про все не более четырех секунд. И когда «Голем» влетел в помещение охраны, она, столпившись у двери, еще только готовилась переступить через порог. Брошенная мной половинка шлема Вектора стукнула в грудь телохранителю, коему предстояло выйти в коридор первым. Но что был для него этот удар в сравнении с тем, какой обрушился на всех них мгновением позже!
Энергия «Голема», которой предстояло прожечь дыру в железной плите, не встретила ее на своем пути и была попросту выброшена в воздух. Но отнюдь не бездарно. Ударив в потолок, направленная взрывная струя пробила в метровой толще бетона брешь. Часть кумулятивного потока при этом вырвалась наружу и унеслась ввысь. Однако оставшейся его мощи – той, что отразилась от потолка и в рассеянном виде разнеслась по комнате, – с лихвой хватило на то, чтобы мгновенно превратить ЦУП в подобие кузнечного горнила.
Некоторое количество энергии также вылетело через приоткрытую перегородку в коридор, и я ощутил этот жар кожей. Но до меня докатились лишь его безвредные отголоски, в то время как врагов он уже не припекал, а сжигал заживо. Никакие защитные маски и перчатки им не помогли. Помимо охватившего комнату пламени выброс образовал в ЦУПе очаг высокого давления, уцелеть в котором человек мог лишь в специальном взрывоустойчивом скафандре. Если в «Ласточке» и хранилась подобная спецодежда, врагам не пришло на ум воспользоваться ею перед нашим визитом. О чем многие из них, впрочем, вряд ли пожалели, поскольку погибли практически мгновенно.
Но были среди них и те, которые не погибли. Эту свою недоработку мне также предстояло устранить.
Подобрав «карташ» Астата, я ворвался в ЦУП сразу, как только волна жара улеглась, и туда из коридора и потолочной бреши опять хлынул прохладный воздух. Гореть там было особо нечему, но система пожаротушения все равно закачала в помещение газообразный хладон, заполнивший его белесым туманом и оставляющий кисловатый привкус во рту. Из-за того, что взрыв был направленный и ударил в потолок, пульт остался цел, хотя за полную его сохранность я все же не ручался. На нем погасли несколько вспомогательных голографических экранов, но главный работал и не сигнализировал о фатальных сбоях. Это означало, что я мог взять на себя управление периметром «Ласточки» сразу, как только Башка передаст мне все необходимые пароли.
ЦУП охраняло пятеро человек, троим из которых в этой жизни больше ничего не требовалось. Двое телохранителей – те, что оказались дальше всех от заброшенной мною бомбы, – выжили, но были сильно контужены, обгорели и нуждались в срочной медицинской помощи. Которая, возможно, и впрямь спасла бы их. Но, к несчастью для этих «счастливчиков», я печься об их здоровье не собирался. И парой коротких очередей привел самочувствие всех пострадавших к единому, наиболее приемлемому для меня диагнозу. После чего удостоверился, что теперь в ЦУПе стало спокойно, как в морге, и поспешил к Вектору. У которого, судя по непрекращающейся внизу стрельбе, возникли трудности…
Вектор как будто учуял, что я усомнился в его силах. И восстановил свою слегка пошатнувшуюся репутацию еще до того, как я спустился на первый этаж. Когда же я достиг апартаментов, стрельба в них уже стихла, и лишь где-то в глубине «берлоги» Дровосека все еще продолжалась возня и слышались протестующие крики.
Стараясь не обжечь затылок об оплавленный край дыры, которую Вектор прожег в стальной перегородке, и держа оружие наготове, я проник в убежище барона. Его также заполняли клубы кислого хладона, но тут, в отличие от ЦУПа, он был действительно необходим. Потрепанное пулями, убранство апартаментов выглядело не в пример богаче обстановки казармы, где я только что отсиживался. А для Пятизонья здешняя роскошь и вовсе казалась в прямом смысле слова не от мира сего.
Не сказать, чтобы единоличное, не разделенное перегородками обиталище Барклая было огромным. Площадь апартаментов равнялась суммарной площади казармы, кают-компании телохранителей, ЦУПа и ведущего к нему коридора. Зато обстановка здесь вызывала неподдельное удивление. Изысканная мебель, а также статуи, декоративный фонтан и натуральные пальмы в кадушках вряд ли были найдены хозяином в руинах Припяти. Даже на Обочине такое добро не приобретешь – на него там попросту нет спроса, ибо зачем бы сдались сталкерам все эти кожаные диваны да мраморные Аполлоны с Афродитами? Картин на стенах, однако, не наблюдалось, но мы были уже в курсе, что свою бесценную коллекцию барон держит в подвале. Куда мы, разумеется, еще заглянем, но сейчас нам было попросту не до этого.
Устремившись на доносящийся из дальнего угла шум, я наткнулся на два мертвых тела, ни одно из которых не принадлежало Дровосеку. А если бы и принадлежало, невелика беда, так как сам он был нужен мне не больше, чем его картинная галерея. Я пришел сюда не за ним, а за его бизнесом, в котором мне поможет разобраться Башка. Сразу, как только он очутится в «Ласточке» и вторгнется в архивы Барклая напрямую, уже без посредничества шпионских программ.
– Аминь, Черный! – громко проговорил я еще до того, как разглядел Вектора в клубах хладона. Вряд ли, конечно, оперативник с таким феноменальным чутьем перепутал бы меня с
