Квинт озадаченно нахмурился и отвел взгляд.
– Значит, и я в вас ошибался, – произнес он немного погодя. – Вам известен закон Мертвой Темы, следовательно, вы не оседлый. Пять лет назад в Терра Нубладо никто о вас ничего слышал, а сегодня о Проповеднике, несущем Откровение, толкуют все, от мала до велика. Яснее ясного, что ваше появление было ответом сил Баланса на наплыв одержимых Величием, едва не повергших этот мир в хаос. Любопытно, почему Баланс выбрал именно такую тактику? Неужели у него не нашлось иного, более рационального способа обуздать одержимых?
Квинт затрагивал тему, которой я озадачивался уже несметное количество раз. И впрямь, иногда поступки богов выглядят для нас не слишком рациональными, что наводит на мысль, а так ли в действительности всемогущи эти боги? В моем родном мире церковь развеивала подобные сомнения универсальными отговорками, типа «на все воля божья» или «неисповедимы пути Господни». В переводе на понятный язык это означало «не твоего ума дело». И все же в том мире жили не такие мстительные боги, как в Терра Нубладо. Здесь расплата за излишнее рвение в поиске истины наступала мгновенно.
Квинт прекрасно чуял, где пролегает черта, за которую ему нельзя переступать, и сформулировал свой главный вопрос – «кто ты в действительности и откуда, Проповедник?» – при помощи безобидных рассуждений. Скиталец явно рассчитывал, что я отвечу ему в той же манере: завуалированно, держась в рамках дозволенного и обходя Мертвую Тему намеками. Квинт был неглуп и легко догадался бы, что я скрываю за этими намеками. Только у меня, при всем уважении к собеседнику, отсутствовало всякое желание знакомить его с догадками касательно моего перерождения. Знал бы правду, раскрыл бы ее, а так... Рассказывать же Квинту отнюдь не образцовую биографию Арсения Белкина – тут одними намеками не обойдешься.
А если честно, устал я от всех этих тайн и догадок. Настолько устал, что осточертело о них даже вспоминать. Проходимец Белкин, чернорабочий Баланса Проповедник... Какая в итоге разница? В первом мире я не убивал, но вовсю занимался грабежами и постоянно кутил в свое удовольствие; во втором – служу якобы силам Добра, но пускаю в ход оружие при каждом подходящем случае. Раньше лишь брал, теперь таким вот своеобразным способом возвращаю долги. Так кто из нас менее грешен: Арсений Белкин или Проповедник? Скажете, второй? Это опять же как посмотреть. Миротворчество, которое я хотел совершить полчаса назад, имело под собой самые благие намерения, и во что в конце концов все вылилось? Хотя, говоря начистоту, если бы не я, ссора могла разрешиться гораздо трагичнее.
– Будь в мире все устроено рационально, – ответил я на последний вопрос Квинта, – люди давно жили бы в согласии и не вгрызались друг другу в глотки при малейшей обиде. Но такому не бывать, поскольку это противоречит основным законам Баланса. Как можно уравновесить чаши мировых весов, когда одна из них останется пустой? Принцип Абсолютного Баланса гласит: чаша с добродетелью должна быть адекватна чаше, наполненной пороками. Так было, есть и будет. Искореним одержимость – появится новое зло и новый Проповедник для борьбы с ним...
Эх, жаль, Зануда не слышал! Он бы наверняка сейчас мной гордился, поскольку его уроки я усвоил хорошо: хочешь вежливо уйти от ответа – напускай на себя умный вид и начинай рассуждать на вечные темы.
– О роли пороков в урегулировании Баланса – это вы точно подметили, респетадо, – согласился Квинт. – Именно поэтому вы до сих пор позволяете разгуливать по Терра Нубладо мелким одержимым, вроде Кассандры Болтливый Язык? Так сказать, чтобы мы слишком не расслаблялись и всегда помнили об угрозе.
В его словах слышалась плохо скрываемая ирония.
– Вы о той девушке, о которой говорил перед смертью Кастор? – попросил я уточнения. Поворот нашей беседы мне не понравился, однако вопрос был задан конкретный, даже провокационный. Уклоняться от него прежним приемом являлось попросту несолидно.
– Да, о ней: Кассандре Болтливый Язык, – Квинт произнес это имя с подчеркнутой размеренностью. – Хотите сказать, что ни разу не слышали об этой девчонке- прорицательнице?
– Почему же? Доводилось, – признался я. – Как и о многих других одержимых, якобы безнаказанно шастающих по провинциям. Кое-кого из них мне сдавали прямо на руки бдительные скитальцы, вроде нашего Берси. Только ни один из тех пойманных не был удостоен Откровения. Именно по этой причине я всегда пользуюсь лишь своими, проверенными источниками информации. Они не лгут. Что же касательно прорицательницы, то пока я не слышал, чтобы кто-то пострадал от ее сказок о счастливом будущем.
– Возможно, и так, но мне не раз доводилось слышать обратное: эти сказки касаются Мертвой Темы, а сама одержимая Кассандра невосприимчива к ней, – возразил Квинт. – Зачем, спрашивается, скитальцам наговаривать на безобидную девчонку? Мы с покойным Кастором столкнулись с Кассандрой на прошлой неделе в фуэртэ Транквило. Но проверять, правду о ней толкуют люди или нет, не рискнули. Обошли стороной – пусть прорицает себе на здоровье. Нам и без ее предсказаний неплохо скиталось.
– Если прорицательница причиняет своими словами вред, почему никто до сих пор не занялся ею? – недоверчиво спросил я. – К злостным одержимым она не относится. Неужели группе скитальцев не по зубам поймать и прикончить вредоносную девчонку?
– Кассандра не носит оружия, – пояснил Квинт. – Именно поэтому она до сих пор жива. Какому скитальцу охота терять авторитет, убивая безоружную девку? Ее проще обойти стороной, как и поступили мы с Кастором.
– Чего, интересно, она добивается? – рассудил я вслух. – Авторитет таким образом зарабатывает? Или скандальную популярность? Сомнительная жизненная цель, но, кажется, Кассандра ее уже достигла.
– Возможно, она просто сумасшедшая, – выдвинул более рациональное предположение собеседник. – Прорицатели, они ведь все немного... не от мира сего.
«Как и Проповедники, – хотел добавить я, но промолчал, отметив про себя: – Однако отрадно слышать, что не я один здесь выходец из другого мира».
– Вы меня заинтриговали, респетадо Квинт, – налив себе новый стакан воды, произнес
