ведь сказал, что только за этим меня и искал.
– Да, только за этим, – подтвердил я.
– Вот видишь, – очаровательно улыбнулась прорицательница. – Получается, теперь я косвенно виновна в том, что ты угодил в лапы проклятых вымогателей.
– Я сам виноват, – возразил я, после чего опустил взгляд и добавил: – Но если бы даже знал, что меня ждет, все равно бы пришел. Ты одна, кто может мне помочь.
– Надеюсь, что помогу...
Я обогнул безразмерный стол и по старой бандитской привычке уселся так, чтобы видеть входную дверь. Прорицательница задержалась, чтобы поднять и поставить на место валявшийся на полу стул Анны, произнесла «вот теперь порядок», а затем подошла ко мне и села рядом. Лицо Кассандры выражало искреннюю заинтересованность. Девушка смотрела на меня, как честный следователь, который ставил перед собой цель докопаться до истины, а не любой ценой упрятать подозреваемого за решетку. Я готов был всячески способствовать Кассандре в ее расследовании и рассказать ей все, о чем она попросит. Хотя с другой стороны, если дар у прорицательницы не мнимый, попросить она могла о многом. Вероятно, даже поведать ей о моих снах, распространяться о которых я все же не хотел. Однако коснись наша беседа этой интимной темы, вряд ли я ушел бы от ответа. А вы отказались бы откровенничать с прекрасной дознавательницей, которая смотрит ясными бездонными глазами прямо вам в душу?
– Две тысячи восьмой год... – задумчиво повторила Кассандра дату, которая обязана была красоваться на моем могильном камне. – Меня тогда и на свете не было... А ты случайно ничего не перепутал?
– В две тысячи восьмом я отпраздновал свое тридцатилетие, – уточнил я. – Мы неплохо оттянулись по этому поводу в Амстердаме. Именно там я и познакомился с Ллойдом Брауном, заманившим меня затем в свой проклятый Лондон. Ты даже не представляешь, как отвратительно умирать в Лондоне. В тридцать лет. В шаге от намеченной цели...
– Боже мой, так, значит, тебе сегодня пятьдесят пять! – воскликнула прорицательница. – Да ты старше моего отца!
– Ты что, не расслышала? – недовольно буркнул я. – Сказано же, что в Лондоне мне продырявили башку девятимиллиметровой пулей! Я не дожил и до тридцати с половиной!.. Постой-ка! Что значит «пятьдесят пять лет»? По-твоему, я мотаюсь по Терра Нубладо уже четверть века?
– Милый Арсений, устраивает тебя это или нет, но сейчас на дворе две тысячи тридцать третий, – в очередной раз огорошила меня Кассандра. – Терра Нубладо существует уже шестой год, так что я понятия не имею, где тебя носило без малого двадцать лет. Хотя догадываюсь, что в Терра Куэнто ты никогда не был?
– А это еще что за «терра» такая?
– Ясно: не был... Однако поразительно, что ты даже не слышал о ней! Терра Куэнто теперь легенда. Нам с тобой не знать о Терра Куэнто – все равно что меломану не знать о великих «Биттлз»!.. Ты невыносим, респетадо Белкин! Едва я начинаю разрабатывать насчет твоего прошлого стройную теорию, как ты своим очередным вопросом разрушаешь ее на корню... Хотя стоп! – Кассандра в задумчивости прикусила губку и изогнула бровь. – А вот это интересная мысль! Тем более если вспомнить, какую политику ведет «Терра» в последние годы. Арсений, можешь потерпеть пару минут и не сбивать меня с мысли?
– Я...
– Вот и помалкивай. Итак, посмотрим, что мы можем извлечь из уже известных нам фактов...
Кассандра встала со стула и заходила по залу, то исчезая в тени, то выходя на свет. Щечки девушки раскраснелись, а рука то и дело отбрасывала со лба непослушную прядь. (Что мешало Кассандре спрятать ее под повязку? Очевидно, этот жест носил для прорицательницы некий сакраментальный смысл.) Несколько минут моя подруга по несчастью сосредоточенно помалкивала. Периодически она замедляла шаг и начинала в задумчивости перебирать свои амулеты. Иногда после этого девушка довольно кивала и улыбалась, а иногда состраивала недовольную гримаску и мотала головой, из чего следовало, что мысль была отвергнута.
Я беспрекословно выполнял просьбу и сидел тихо, наблюдая за маячившей передо мной прорицательницей. Вовсе не такой представлялась мне раньше вещая Кассандра. Даже рыночные цыганки моего родного мира, и те любили превращать процесс своего незамысловатого гадания в мистический ритуал: обязательные слова, интонации, пассы, загадочный взгляд... Кассандра будто нарочно разрушала мои представления о людях, наделенных даром предвидения – никакой церемонности, никакой напускной таинственности. Ни дать ни взять – обычная молодая домохозяйка, решающая, какого цвета шторы ей повесить в гостиной!
Вскоре раздумья прорицательницы завершились, что символизировал ее протяжный вздох облегчения. Однако Кассандра не стала возвращаться за стол, продолжив прохаживаться по залу – вероятно, надеялась, что ее еще осенит какая-нибудь запоздалая догадка.
– Нельзя, конечно, быть уверенной наверняка, но лучшего я пока придумать не могу, – начала Кассандра изложение своей теории. – Допустим, я тебе поверила. Не спрашиваю, за что в тебя стреляли. Раз ты сам за столько лет не обнаружил в этом связи со своим воскрешением, значит, связи и впрямь нет. Поэтому будем отталкиваться уже с момента твоей так называемой смерти. Предположим, тебя не угробили в две тысячи восьмом. Ты выжил, но впал в кому, в которой пребываешь по сей день. Ты прекрасно помнишь прошлое, но совершенно не воспринимаешь настоящее и оно не откладывается у тебя в памяти. Такое вполне могло произойти, согласен?
– Да уж, – вымолвил я и совсем сник. Версия о коматозном сне раньше не приходила мне на ум – слишком реалистично, детально и приземленно выглядел для сна туманный мир, – но удручала эта версия не меньше, чем вариант со смертью и загробной жизнью.
– Идем дальше, – оживилась Кассандра, довольная моей покладистостью. Загадка личности Проповедника Белкина заинтриговала прорицательницу, вторую неделю сходившую с ума в башне Забвения от скуки. – В данный момент ты находишься в клинике, которая
