Я по-быстрому нацепил доспехи и, наказав маршалам не покидать убежища, вышел навстречу опасным гостям.
Реалеров было шестеро, все в полном боевом облачении. Первое, на что я сразу обратил внимание, – среди них не наблюдалось ни одного «Всадника Апокалипсиса». Флибустьер и Крюк из «Веселого Роджера», воинственная Голодная Панда из «Цунами», а также знаменитая троица – Висельник, Кашалот и Билли Кид – из постоянно наступающей на пятки «Молоту Тора» «Адской Гильотины». Всех шестерых я знал превосходно – ребята крайне отчаянные, и пребывание их под знаменами Ахиллеса было вполне объяснимо. Пообещали им небось Блондин и Хатори каскад головокружительных и хорошо оплачиваемых приключений, те и согласились – все же профессионалы, коим негоже отказываться от щедрого гонорара.
Заметив меня, реалеры остановились, однако оружия почему-то не повыхватывали. Я тоже не стал вынимать из кобуры «метеор», хотя количественное и огневое превосходство врага не оправдывало такого легкомыслия.
– Шикарная эмблема, капитан! – заметил Крюк, указав на маршальский герб у меня на доспехах. – Так ты и вправду теперь с ними?
– Совершенно верно, – подтвердил я. – Раз уж игр мне больше не видать, так почему бы не выступить на другой арене в другой достойной команде?
– Маршал Гроулер!.. – неторопливо, словно смакуя, проговорил Висельник. – Круто!
– Не то слово, – добавила Голодная Панда. – Радикально круто: первый маршал в истории, который убивает!
– Чем обязан, леди и джентльмены? – перешел я к делу. – Пытаетесь получить награду за мои клыки?
– Вот еще! – фыркнула Голодная Панда. – Мы что, похожи на идиотов, что клюнут на это? Твои клыки стоят в четыре раза дороже той суммы, которую дает за них Хатори. Пусть за эту смехотворную подачку сам тебя и ловит!
– И во сколько же оцениваются мои челюсти? – не сдержал я любопытства и, услыхав сумму, удивился: – А вы, видимо, богатые люди, раз не желаете побороться за такой приз. Я бы на вашем месте ни за что не отказался – солидный особнячок отстроил бы себе поближе к экватору…
– Тогда давай заключим сделку, – осклабился Билли Кид. – Ты нам клыки, а мы тебе – треть вознаграждения.
– Не пойдет, – поморщился я. При всем моем желании избавиться от этой особой приметы расставаться с моим «вторым персон-маркером» почему-то расхотелось. Даже за хорошие деньги.
– Что, мало? Да на эту сумму ты себе даже из меркурианского соляриума имплантаты вживишь! И на карманные расходы еще наверняка останется.
– Не в этом дело, – пояснил я. – Клыки не продаются. Фамильная реликвия. У меня с ними связано много приятных воспоминаний.
– Жаль, – огорчилась Голодная Панда. – Видать, хорошо маршалам платят, если те от легких денег отказываются. Но мы вообще-то не за твоими клыками пришли, так что расслабься. Не нравится нам то, что в Пирамиде творится. Давно не нравится. Обещают всего и много, только плохо пахнут те обещания. Хатори одно говорит, ты – другое. Черт его знает, кому из вас верить. Я от Ахиллеса краем уха слыхала, что они с Хатори все в Женеве переделают по-новому. Ну, в общем, так, чтобы вообще без Макросовета. Законотворец один будет у власти. Дескать, такое вполне возможно, если Санада все вернет на свои места и вдобавок повысит социальные гарантии. А кому какая разница, кто у власти, Законотворец или Макросовет, если жизнь станет еще лучше, чем прежде, так? Лично мне было бы без разницы.
– Так чем же вы тогда недовольны? – поинтересовался я.
– А тем, что маршалы называют его государственным преступником, – ответил вместо Панды Кашалот.
– Крутое обвинение, – поддержал его Висельник. – Все думали, что маршалов больше нет, а они выжили! Глупо драться против них. Я не пойду против закона – я не настолько крут. Хатори – тот крут, но он не на тех замахнулся. Все знают, чем заканчиваются такие драки.
– Короче, мы от них ушли, – подытожил Билли Кид. – Пусть проваливают в свою Женеву и делают там все, что хотят. Это Ахиллес всегда перед арбитром выслуживался, за что ему Хатори многое с рук спускал. Мы за них не отвечаем и в Красный Список по их милости не собираемся. В общем, передай маршалам: мы шестеро выходим из игры и чтобы к нам никаких претензий, как и обещалось. Ты лично обещал это, капитан.
– Маршалы от своих слов не отказываются, – заверил я бывших противников по арене. – Вы поступаете в высшей степени разумно. Но вы не выполнили последнее условие маршалов. – Я указал на свои «форсбоди» и баллисту. – Оружие и доспехи придется сдать, и я упоминал об этом вчера. Иначе никакого договора не будет.
Все шестеро заметно приуныли и начали угрюмо переглядываться.
– Так нечестно, капитан, – проворчал Крюк. – Я не меньше тебя ношу реалерские доспехи. Черт с ним, с оружием – забирайте, но только не «форсбоди». Кто знает, может быть, игр больше никогда не будет. Я полжизни посвятил арене, и это железо уже приросло ко мне намертво. Вы сдираете его вместе с кожей, а это больно. Прошу, капитан, оставьте нам доспехи. Могу поклясться, что упрячу их дома под силовой купол и никогда больше не надену. Но они останутся со мной, и это главное. На память о самых лучших годах моей жизни. Ты ведь не Ахиллес, капитан, ты из старой гвардии, поэтому не говори, что не понимаешь нас.
Еще бы я их не понимал! После разрыва с арбитром сам тяжело переживал мысль о том, что, видимо, уже никогда не выйду на арену. Но что поделаешь, если судьбе было угодно завершить мою спортивную карьеру именно таким образом.
