высовывалась. Надо думать, эвакуаторы знали о ее существовании, но все равно, нечего было девушке привлекать к себе лишнее внимание. Я заранее попрощался с ней и потому, выйдя из салуна, больше не оглядывался. И вообще старался всячески соответствовать образу равнодушного ко всему статиста – при отсутствии паспортного клейма единственной ипостаси, позволительной мне на людях.
Завидев меня, пилот «Блэкджампера» перелетел через перегородившую выезд из поселка поваленную Эйфелеву башню и приземлился в полусотне метров от салуна. Я полагал, что мое оружие не смутит эвакуаторов – наверняка им доводится иметь дело и не с такими головорезами. Догадка вновь оказалась верной. Покинувший кресло второй пилот распахнул боковой люк, выскочил наружу и, будто не замечая нацеленный на него штуцер (я бы допустил непростительную ошибку, выказав, что жду прилетевший за мной челнок), поднял вверх правую руку с зажатым в ней предметом, похожим на круглое зеркальце. Мне в глаза блеснул изумрудный зайчик, после чего я был вынужден беспрекословно опустить оружие.
Созерцатель не является статистом, но ради конспирации он был просто обязан вызубрить сигнальную административную азбуку от «а» до «я». Сейчас пилот отдавал мне световую команду, какой администраторы усмиряют наделенных искусственным интеллектом агрессивных обитателей гейм-квадратов. Созерцателю было велено выйти из роли убийцы и стать обычным безобидным статистом, что я и сделал, дабы не вызывать подозрений.
Пилот спрятал в карман сигнальное устройство, а затем нацелил в меня свой лок-радар, очевидно проводя сканирование и выясняя, что я – именно тот, за кем прибыли эвакуаторы. Сняв показания, проверяющий внимательно изучил результат, потом убрал сканер и, не поднимая светонепроницаемого забрала, громко спросил:
– Персона Гамма – дробь – шесть за номером?.. – Далее последовал индивидуальный инвентаризационный номер, состоящий из точной, вплоть до секунды, даты нашего с Викки прибытия на Утиль-конвейер. Такие отметки высвечивались на дисплеях наших коммуникаторов и отличались лишь тем, что Кастаньета получила серийный ярлык «Гамма- дробь-семь». Однако администратор ошибся и переврал предпоследнюю цифру моей маркировки, хотя остальные компоненты многозначного числа он назвал точно.
– Названный вами код неверен, – ответил я, как и полагалось отвечать в такой ситуации образцовому статисту.
– Похоже, я оговорился, – заметил по этому поводу пилот, после чего переспросил мой инвентаризационный номер. На сей раз он был озвучен правильно, но тем не менее я насторожился. Допустив оговорку, эвакуатор, сам того не желая, сознался в том, что он не статист, а полноценный либерианец. Однако когда он безошибочно повторил длинную комбинацию цифр, даже не сверившись со сканером, это могло означать лишь одно – прежняя ошибка была допущена им намеренно, а я подвергся специальной проверке. Интересно, с какой целью. Неужели после стольких лет Платт вдруг узнал меня? Он тоже работал на «Терру» и был в курсе о сделанной мне танатоскопии, поэтому мог и впрямь засомневаться в том, что я – статист. Ну да ладно, скоро так и так все выяснится.
– Совершенно верно, – подтвердил я названный пилотом код. Несмотря на отсутствие естественного интеллекта, статист все же не безмозглый автомат и не обязан отвечать на вопросы протокольными фразами.
– Персона Гамма-дробь-шесть, тебе надлежит прибыть с нами в карантинный блок для последующей реэвакуации в Менталиберт, – сообщил пилот, указав на «Блэкджампер», и добавил: – Сдай мне свое оружие.
– Это невозможно, – возразил я. – Неотделимый компонент. Согласно протоколу сорок- дробь-восемьдесят отъем такого оружия у владельца нарушает конструктивную целостность персоны статиста.
Я нагло солгал администратору прямо в глаза. Чтобы убедиться в этом, ему было достаточно взять сканер и уточнить результаты моей идентификации по тому протоколу, на который я сейчас ссылался. После этого сообщить о допущенной мной неточности и повторить приказ отдать оружие. Я, безусловно, буду вынужден признать свою ошибку (нет ничего необычного в том, что программа отправленного в утиль статиста давала такие сбои) и подчиниться…
Короче говоря, я тоже решил устроить эвакуатору маленькую проверку на соответствие занимаемой должности. И он, к моему удивлению, эту проверку провалил, выказав прямо-таки вопиющую халатность. Вместо того чтобы, как положено, изобличить меня во лжи, пилот махнул рукой и бросил:
– А, ладно, неважно. Двигай в челнок. Надо торопиться, мы и так опаздываем.
Любопытная складывалась картина. Речь шла не о об одежде статиста, а о его оружии, и, значит, отклонения от инструкций в этом вопросе категорически не допускались. Подозревай эвакуаторы, кто я такой на самом деле, разве они оставили бы мне штуцер? А если не подозревали, к чему тогда было намеренно коверкать мой инвентаризационный код, пытаясь подловить меня на мелочах? Мнительный администратор по определению не может халатно относиться к своим обязанностям. Значит, он либо очень поверхностно выучил свои обязанности, либо только прикидывался администратором, а в действительности мог быть кем угодно. Или это просто у меня чересчур разыгралась паранойя, в то время как пилот и в мыслях не держал никакого коварства…
Так или иначе, но «Экзекутор» остался при мне и был заряжен убойными пулями четвертого калибра. В ограниченном пространстве салона «Блэкджампера», куда приглашал меня эвакуатор, я мог в случае угрозы за считаные секунды разнести в клочья всех, кто там находится. Главное, держать ухо востро и не дать себя разоружить ни под каким, даже безобидным предлогом. Не исключено, что пилот нарочно не стал вступать со мной в конфликт из-за штуцера, дабы усыпить мою бдительность и обезоружить подозрительного статиста в более благоприятных условиях.
В совмещенном с пилотской кабиной салоне не оказалось никого, кроме первого пилота – грузного парня (в реальном мире такой толстяк вряд ли прошел бы аттестацию на летчицкие корочки) в таком же непроницаемом шлеме, как у напарника. Терзаемый подозрениями, я ожидал застать внутри как минимум полдюжины громил и потому, обнаружив все пассажирские кресла пустыми, испытал изрядное облегчение.
– Усаживайся. Через полминуты взлетаем, – наказал мне второй пилот, задраив люк и, обведя рукой восемь кресел, выстроенных вдоль обоих бортов по четыре штуки в ряд. Глянув на них в свете маленького настенного фонаря, я вспомнил, где и когда мог видеть прежде подобные челноки. В фантастических гейм-квадратах и М-эфирных постановках, как правило, на таких летательных аппаратах спускаются с орбиты десантные подразделения. Вместо неудобных ремней безопасности над каждым креслом был оборудован шарнирный трубчатый захват-рама, открывающийся вверх и снабженный мягкими накладками для плеч пассажира; с подобной фиксирующей технологией наверняка встречались и те, кто посещал аттракцион «Русские горки». Вернувшийся на свое место второй эвакуатор не уточнил, куда мне садиться, и я выбрал предпоследнее кресло в ряду, что располагался за спиной первого пилота. А на соседней паре кресел разлегся «Экзекутор», чьи стволы были предусмотрительно направлены на экипаж. Наверняка пилоты заметили это, но никакого беспокойства не проявили.
Зато они не обратили внимание на кое-что другое, и, как выяснилось чуть погодя, напрасно не обратили. Открыв захват, я заметил встроенный ему в шарнир пружинный блокиратор, чей ригель – в настоящий момент полностью отжатый – вставлялся в отверстие на подвижной раме. По логике, отпирающая фиксаторный механизм кнопка должна была располагаться на захвате в удобном для пассажира месте. Однако, осмотрев поднятую раму, я не нашел на ней ничего похожего: ни справа, ни слева, ни спереди. Как именно закрывался и
