кожи – с наружной стороны – и мозгов – со стороны соответственно внутренней. То есть нечто подобное шоколадному мороженному с побитой глазурью, которой мешает рассыпаться начинка и оберточная фольга.
Угодивший в такую передрягу человек скончался бы на месте от множественных и тяжких черепно-мозговых травм. Но безмозглому орку такие неприятности были нипочем. Весь залитый черно-зеленой кровью, он прыгал вокруг статуи, пытаясь дотянуться до Виктории кривой саблей, и, по всем признакам, вовсе не собирался подыхать, лишь слегка утратил прежнюю резвость. Поврежденная нога Кастаньеты также не позволяла ей скакать с легкостью серны, поэтому со стороны охота израненного чудовища на хромоногую красавицу выглядела отнюдь не так живописно, как подобную сцену изобразили бы в каком-нибудь фэнтезийном кинофильме.
Тварь уже изрядно покромсала статую своим тесаком, и девушку с ног до головы покрывала каменная пыль. Сколько продлилась бы эта чехарда, не вмешайся в игру я, неизвестно, только вряд ли Наварро вышла бы из нее победителем. Разве что в итоге орка придавило бы подрубленной им статуей, но такое счастливое совпадение было маловероятно даже в М-эфирном гейм-квадрате.
Выждав, когда гоняющийся за Викки монстр повернется ко мне спиной, я подал подруге знак, чтобы та придержала противника в таком положении, пока я не подберусь поближе и окончательно не разнесу ему изуродованный череп. Но орк или заметил наше перемигивание, или просто учуял подкрадывающегося врага, потому что едва я вскинул штуцер, как гигант резко обернулся и метнул в меня свою чудовищную саблю.
Бросок был исполнен настолько молниеносно, что, не пребывай я настороже, огромный тесак вмиг снес бы мне голову с плеч не хуже гильотины. Хвала, что вражеское оружие летело в той же плоскости, в какой я целился в орка, а мой палец уже лежал на спусковом крючке. Мне оставалось лишь спустить курки и надеяться, что это окажется правильным решением.
В цель попали сразу обе пули – я определил это, когда ни одна из них не угодила затем в монстра, стоящего точно на траектории выстрела. Между мной и орком разразился самый настоящий взрыв: грохот штуцерного дуплета дополнил хлесткий удар, после чего расколотая на три обломка сабля разлетелась в разные стороны, подобно тарелочке для стендовой стрельбы. Я бы мог по праву гордиться этим удачным попаданием, вот только у врага, как выяснилось, имелась для меня еще одна летающая мишень, которую он поспешил выбросить вслед первой.
Метание противником щита делало наш поединок более похожим на классическую стендовую стрельбу, да и попасть в круглый щит на порядок проще, чем во вращающуюся пропеллером саблю. Правда, легко это выглядело лишь на словах. На деле же, наоборот, пришлось забыть о стрельбе и срочно выходить из состязания, дабы центнеровая «тарелочка» не засветила мне по лбу и не сделала его похожим на лоб моего противника. Метнувшись в сторону, я увернулся от одного метательного орудия и впопыхах, сам того не желая, очутился на пути целого сонма других снарядов, не менее стремительных и смертоносных. Благо, в последний момент я все же сообразил, что выскочил на линию огня стоящих за воротами арбалетчиков, и ничком плюхнулся на пол.
Их реакция на мое появление не заставила себя ждать. Миг, и из грозного стрелка я превращаюсь в жалкую мишень… Любопытно, много бы нашлось поклонников у стендовой стрельбы, присутствуй в правилах этого вида спорта пункт, согласно которому промахнувшийся участник соревнования в качестве штрафа выбегал бы в поле и изображал из себя ростовую мишень?..
Стрелы пролетают надо мной и падают на пол в трех шагах позади. Останься я на ногах, больше половины вражьих болтов наделали бы во мне столько дыр, что после этого моя кожа ни сгодилась бы разве что на заплатки. Однако не время разлеживаться. Надо срочно вставать, пока я еще в силах сопротивляться…
Встать-то я, разумеется, встал, вот только не сам, а с посторонней помощью. У расшвырявшего свое оружие орка не оставалось иного выбора, как разобраться со мной классическим мужским способом выяснения отношений. Ради чего живучий гад первым делом выпнул у меня из рук штуцер, а потом сграбастал меня за шкирку, оторвал от земли и основательно встряхнул. При этом я клацнул зубами так, что едва не откусил себе язык, и взмахнул конечностями, словно тряпичная кукла. Орк же прорычал что-то невразумительное, но похожее по смыслу на «я тебя в порошок сотру», и без лишних церемоний приступил к выполнению своего обещания.
Шарахнув меня спиной о постамент ближайшей статуи, будто вяленую воблу, которую любители пива, размягчая перед чисткой, колотят о стол, чудовище подхватило мое уже бесчувственное тело второй рукой за ногу, а затем рывком подняло его над головой. Монстр мог разрешить мою судьбу множеством способов – от простого швыряния оземь до забрасывания Созерцателя на рога ближайшего каменного «минотавра», – если бы не Кастаньета. Отважно выскочив из своего укрытия, она, презрев боль в покалеченной ноге, в два прыжка настигла откатившийся к стене «Экзекутор». Затем подобрала его и, пока орк вышибал из меня дух, с отчаянным воплем кинулась на исполина, как кошка, защищающая своего котенка от напавшей на него собаки. Я, к сожалению, ничего этого уже не видел, но абсолютно уверен, что боевая ярость орков в сравнении с яростью осерчавшей баскской
Со слов Наварро, она снесла орку голову почти в упор. Монстр в этот момент размахнулся, словно собираясь проделать мной длинный «трехочковый» бросок через всю площадку. Своевременное вмешательство подруги спасло меня от такой позорной участи, однако предотвратить мое последующее падение из рук обезглавленной твари Кастаньете было уже не под силу. Но я на нее, конечно, за это не обиделся. Тем более что все равно не почувствовал, как мешком брякнулся на пол. Какие вообще могут быть обиды на того, кто, рискуя собственной жизнью, вырвал тебя из пасти голодной акулы, даже если она при этом откусила тебе ногу?
Глава 18
Долгое пребывание без сознания – роскошь, которую я мог бы позволить себе где угодно, только не поблизости от армии разъяренных орков. Виктория придерживалась аналогичного мнения и привела меня в чувство так быстро, как только смогла. Для чего ей пришлось пойти на непопулярные меры и отхлестать Созерцателя по щекам. Казалось бы, после всех пережитых мной ударов и акробатических пируэтов эта реанимационная методика встряхнет меня не сильнее, чем дробина – слона. Однако поди ж ты – не успела сердобольная Кастаньета залепить мне и пяток пощечин, как я уже смотрел на нее пусть не ясным, но вполне осмысленным взором и даже пытался возмущаться. После чего все же признал правоту Наварро и пообещал, что верну ей эти пощечины сторицей, если вдруг с подругой приключится подобная неприятность.
Прежде чем учинять товарищу терапевтическую взбучку, Викки уволокла меня за шиворот с глаз орков, которые с маниакальным упорством продолжали ломиться в ворота и пускать стрелы сквозь решетку даже тогда, когда никто из нас уже не показывался на виду. На руку нам играло то, что подступиться к воротам вплотную могли одновременно не больше трех монстров, чьего натиска для слома преграды было явно недостаточно. Остальные же по большей части оказывали собратьям чисто символическую помощь, а то и вовсе мешали им лишней толкотней. Ну и вдобавок периодически постреливали поверх голов из арбалетов – занятие, полностью утратившее смысл, как только мы перестали маячить перед вражескими стрелками.
Самый защищенный от шальных стрел уголок в святилище находился за гигантской
