таких науках, но справа от вас сидит человек, опыт которого в проведении Очищений, надо думать, ни у кого из присутствующих не вызывает сомнений.
– При помощи вашей процедуры, коллега, я вывел на чистую воду трех злостных суккубов и двух инкубов, – доверительно поведал Аврелию быстро включившийся в игру Конрад. – И если потребуется, выведу еще одного. Наука несложная – пассатижи, молоток и отвертка в бардачке этой машины наверняка имеются.
Аврелий насупился, видимо, представив себя в роли развенчанного инкуба, которому будет позорно появляться не только в обители Сестер, но даже и в обычной бане. Не будь с нами фон Циммера, заместитель Апостола счел бы мою угрозу блефом – все-таки садистских наклонностей за Охотником Хенриксоном ранее замечено не было. Однако многообещающая ухмылка Конрада Фридриховича, а также поведение Михаила, который вылез из «Хантера» и начал сосредоточенно бренчать содержимым инструментального отсека, подтолкнули ход мыслей Аврелия в нужном направлении.
– Брось этот спектакль, Хенриксон, – презрительно пробормотал инквизитор. – Ты прибыл в Ватикан не за… тем, чтобы учинить надо мной возмездие. Слишком неподходящее для этого время, правильно? Видимо, тебе нужно от меня что-то другое. Что именно?
– В самую точку, ваша честь, – кивнул я. – И раз уж вы угадали это с первой попытки, следовательно, без труда сообразите, в чем будет заключаться наша просьба.
– И впрямь ничего сложного. Что можно ожидать сегодня от шпионов из Петербурга?..
Действительно, со смекалкой у Аврелия был полный порядок. Как и с профессиональным чутьем, которое не оставляло магистра даже сейчас. Он практически стоял на пороге смерти и все же не преминул полюбопытствовать, кто снабдил нас информацией о местонахождении русского пленника.
Разумеется, мы не собирались выдавать Аврелию матушку Клаудию и заявили, что у медиков военного госпиталя слишком маленькие оклады и длинные языки, а будь у нас больше денег, мы и вовсе выкупили бы в качестве улики медицинский отчет об операции, что была сделана Ярославу.
Божественный Судья-Экзекутор многозначительно потер свою уродливую родинку, после чего кисло усмехнулся и заметил, что помочь нашему горю будет крайне сложно. Чтобы вывести Ярослава за пределы Главного Магистрата, заместителю Апостола недостаточно просто приказать доставить пленника из подвала к выходу. Для этого нужно подписать кое- какие бумаги, чем придется заниматься внутри здания. Куда мне, Михаилу и Конраду было не попасть даже в сопровождении Аврелия – опознают еще быстрее, чем рогатых чертей в райских кущах.
– Однако если ты, Хенриксон, поклянешься, что оставишь в живых моих охранников, я готов сообщить тебе кое-что, что тебя явно заинтересует, – внезапно предложил магистр. – За себя не прошу – мне уже все равно, – но пощади хотя бы этих молодых парней и постарайся воздержаться от убийств в дальнейшем.
Я не верил в искренность героического самопожертвования Аврелия, хотя его забота о жизнях подчиненных выглядела на первый взгляд очень трогательно. Именно этой заботой он и пытался меня разжалобить, так как отлично помнил, что, во-первых, я сам – бывший командир отряда и знаю, каково оно – терять бойцов. А во-вторых, сжалившись над Охотниками, я поневоле исполнюсь уважения к человеку, кто так самоотверженно просил за них перед лицом неминуемой гибели. Тонкое психологическое воздействие жертвы на палача, у коего, по ее мнению, еще должна была остаться совесть. Сейчас хитрый Аврелий играл на тех струнах моей души, из-за которых я когда-то и нарушил его бесчеловечный приказ. И знал же, ублюдок, на что давить! Нет, когда-нибудь эта проклятая сентиментальность меня точно доконает!..
– И вы – Божественный Судья-Экзекутор – готовы поверить клятве предателя и братоубийцы? – с сомнением поинтересовался я. – Откуда в вас такая уверенность?
– Я знаю, что кое в чем ты, Хенриксон, все же остался человеком принципов, – ответил Аврелий. – Ведь ты не убил тогда, на границе, того мальчишку, Охотника Энрико, что служил под твоим командованием. Хотя мог бы запросто избавиться от лишнего свидетеля. Также я убежден, что прежде, чем стрелять в Матадора, ты сначала предложил ему сдаться. Об этом, конечно, известно только тебе, но провались я на месте, если ошибаюсь…
Никуда он, ясное дело, не провалился, поскольку был прав. Но не во всем.
– Я убил Энрико месяц тому назад, – уточнил я. – Он явился ко мне в дом, чтобы передать привет от вашего Ордена.
– И сейчас тебе выпал шанс вернуть нам наше послание, – обреченно развел руками заместитель Апостола. – А Энрико действительно жаль, но таков был его выбор. Парнишка только затем и подался в «Ночные Ангелы», чтобы поквитаться со своим обидчиком. Однако не думаю, что, убив Энрико, ты испытал радость… Убийство этих Охотников тоже не доставит тебе удовольствия. Поэтому я и предлагаю вам сделку – моя жизнь в обмен на их жизни.
– И нужную нам информацию, – напомнил я, хотя Аврелий вряд ли забыл о своем предложении. Он просто предпочел лишний раз не упоминать о нем, дабы не омрачать ауру своего благородства.
– Да, и в обмен на информацию тоже, – с неохотой подтвердил магистр.
– Хорошо, я клянусь вам, что оставлю этих Охотников в живых, – пообещал я, ни словом не обмолвившись о судьбе самого Аврелия. Если он надеялся на то, что я включу его в список прощенных врагов за проявленное самопожертвование, значит, магистр ошибся. Об окончательном прощении этого душегуба речь пойдет только тогда, когда у нас появятся конкретные результаты его помощи. Так что пусть трижды подумает, прежде чем всучить нам тухлые сведения.
– Что ж, я тебе верю, – кивнул Аврелий, продолжая сохранять лицо и старательно не подавая виду, что я не оправдал его надежд. – Спасибо за понимание. Вытащить Ярослава из подвала я не могу, но, возможно, вы извлечете пользу из факта, что сегодня, в десять часов утра, сына русского князя доставят на наш радиоузел, который, как вы, наверное, помните, находится во дворе Магистрата.
