В-третьих, это название должно звучать абсолютно одинаково на всех языках, ни в одном из них не имея дурных значений. Таким образом, подчёркивалось, что представители всех народов изо всех уголков земного шара, в исследовании которого мы всецело полагались на систему телепортации, могут рассчитывать на достойное отношение с нашей стороны.
Абсурд? Может быть. Но многодневный мозговой штурм способен творить чудеса с человеческими умами. Выжатое, как мочалка, сознание начинает мыслить на совершенно другом уровне, и ты весь превращаешься в один сплошной холодный мозг, не имеющий ни симпатий, ни отвращения. На решения, принятые в таком состоянии, можно полагаться.
В итоге, круг поисков понемногу сомкнулся на латыни, торжественное звучание которой приходилось по вкусу абсолютно всем. Кто-то вспомнил популярный вариант из первого списка «Надежда», и тут же закипела работа по удачному переводу его на язык древних римлян. Получалось плохо: в латыни это слово имело два перевода – неблагозвучное «спесь» и невразумительное «фидуция». Мы продолжали экспериментировать с подбором синонимов, когда Томми, до того момента сидевший молча, негромко хлопнул рукой по столу и произнёс короткую речь: «Любезные судари. Я хочу, чтобы вы раз и навсегда забыли о надежде. Нигде и никогда, ни в одном названии это слово встречаться не должно. Надежда делает человека слабым и безответственным. Нам же следует, прежде всего, держаться за веру и знание. Мы должны хорошо знать свои возможности и хранить непоколебимую веру в свои силы. Это приведёт нас к победе. А надежда нужна лишь тому, кто не знает или не верит, полагаясь на чудо, которое произойдёт само по себе… Таким не место в армии, а тем более в штабе».
Так мы отошли от предложенного варианта и начали искать в другом направлении. Никто не стал унижаться до того, чтобы тут же начать искать в латинском словаре Веру и Знание. Мы решили найти понятие, каким-либо образом объединявшее смысл этих слов и после не такого уж долгого обсуждения сошлись на слове Солис, обозначавшем восход Солнца, и одновременно его сияние, и жар его лучей. Заключённая в нём идея неизбежности наступления света, тепла и счастья пришлась по нраву почти всем. Возражали только Ерш и Велес из-за, якобы, дурацкого для русского уха, звучания. Большинством голосов наш прекрасный город получил своё имя.
С гербом история вышла гораздо более интересная, отчасти даже детективная. По самой сути никаких споров не было: все сразу же единогласно сошлись на том, что мифическая птица феникс как нельзя лучше отражает все наши усилия. Сгорает в пожарище собственного гнезда, а затем возрождается из пепла – ну прямо в десяточку попадание, лучшего символа нельзя и желать. Весь вопрос в художественном воплощении. Из штабных рисовать никто толком не умел, некоторые даже чертили с грехом пополам, потому объявили общевойсковой конкурс на разработку эскиза. За основу взяли рисунок, который долгое время красовался на передвижном командном пункте Томми.
Бойцы живо откликнулись на призыв и так расстарались, что разбирать их вдохновенные художества нам пришлось около двух недель. В основной своей массе эскизы были совсем никудышными, на уровне детских каракуль, хотя и обрисовывались с большим старанием и аккуратностью. Попадались и очень интересные варианты, мне больше всего глянулся рисунок одного сержанта из связистов. На нём вычурно угловатый феникс раскинул свои крылья не вверх, как это принято изображать, а в стороны – далеко за пределы пятиугольного щита, в который был вписан. Да и у каждого из генералов был свой любимый эскиз, а то и два или три.
Придти к согласию никак не удавалось – исходным образцом у нас был рисунок Томми, и, в таком ключе, все остальные варианты представлялись более или менее успешными попытками его творческой переработки. А рисунок Томми сам по себе был очень красивым, профессиональным и гармоничным, то есть улучшать там было просто нечего. Интересно, что сам Томми никогда художественными талантами не отличался, а на вопросы о происхождении красиво вписанного в кружок феникса всегда отвечал уклончиво. Мол, перерисовал откуда- то.
Само собой, после всех дебатов мы неизбежно пришли к тому, что исходный вариант лучше всех. Непонятно вообще для чего было устраивать весь этот фарс. Можно было с самого начала утвердить значок его и не морочить голову. Такие вот игры в демократию. Зато мы, наконец, обрели всё недостающее для полного осознания себя единой глобальной силой. Мы были уже не просто «Мы». Теперь нас можно было называть «Солис» или «Фениксы», солдатское сердце этому очень радовалось.
Эти новшества очень кстати подоспели к важнейшему событию, открывшему для нас новую эпоху невиданных доселе возможностей. Сбежавший в неизвестном направлении Шепард, благодаря бдительности караульного, не успел напоследок уничтожить нашу прыжковую точку. Также ему не удалось зашифровать или исковеркать результаты своей исследовательской работы, за что следует сказать отдельное «спасибо» курировавшим его дотошным и ответственным лаборантам. Единственное, чем он мог затормозить наше проникновение в тайну телепортации – это фальсификацией коэффициентов в интерпретационных формулах и чисел в готовых таблицах. Что он, разумеется, и сделал, притом очень тонко.
Все выкладки, формулы, схемы и уравнения выглядели абсолютно корректно. Они идеально согласовывались со всеми материалами отчётов и не имели никаких внутренних противоречий с математической точки зрения. Но, при этом, работали они совершенно некорректно. Слава Богу, определить это удалось без человеческих жертв. По оставленным Шепардом таблицам, больше половины работающих прыжковых точек располагались на дне океана. С тактической точки зрения это было бессмысленно, а с технической невозможно. Поэтому предположение о фальсификации схем приняли как факт.
С другой стороны, учёные получили простой и эффективный метод для проверки своих гипотез. Они снимали с интерфейса точки изображение карты расположения всех остальных работоспособных точек и накладывали её на реальную карту земной поверхности. Любая несуразица вроде точки в океане означала ошибку. Точки, расположенные в непроходимых лесах или где-нибудь в горах решено было не считать маркерами погрешности. Мало ли что ещё могло понадобиться инопланетянам на нашей планете…
Сотни точек на карте позволяли углядеть знакомые очертания континентов даже на прозрачной подложке. То есть, можно было выполнять позиционирование сходу, с погрешностью примерно в двести километров. Такая точность нас абсолютно не устраивала, плюс имелся азарт расшифровать совершенно непробиваемую систему координат Странников. Метод наложения оказался очень кстати, но даже с ним на работу ушли годы. Пока однажды не наступил долгожданный момент триумфа.
17 июня 2042 года наши ученые завершили работу по устранению ошибок в документах Шепарда, получив полный доступ к функционалу прыжковой точки. Неделю спустя, 24 июня, в 13 часов 25 минут был произведён первый пробный запуск точки.
Лидер научной группы Милош, в сопровождении отделения тяжёлой пехоты, прошёл через врата и вернулся спустя полчаса. Наши «прыгуны» выглядели очень измотанными, хотя на лице каждого из них играла счастливая детская улыбка. Противогазы, в которых они отправлялись в путь, сейчас были засунуты под ремни РПС, от некоторых разило блевотиной.
Первым делом, Милош показал только что сделанные фотографии. На них пехотинцы, изо всех сил старавшиеся удерживать на лице суровые мины, стояли на заросшем травой берегу какого-то очень крупного водоёма. Далеко за их спинами, на другом берегу, из гущи необъятного леса, торчали плотно-плотно поставленные светлые башни огромной высоты.
