словами с рабочим сцены, и мелодия зазвучала во второй раз. Картер чувствовал: что-то идет не по плану.
Разговоры затихли: зал тоже волновался, что с Гудини приключилась беда.
Картер подумал, что Гудини наверняка принял меры предосторожности – не может же он по-настоящему рисковать жизнью! – однако секунды шли и тревога нарастала. Он нервно скручивал и раскручивал программку. Взглянул на часы. Вспомнил, какое сегодня число. Можно будет рассказать внукам, что он присутствовал на последнем трагическом представлении великого Гудини. Сколько времени можно не дышать? Три минуты? Четыре? Прошло восемь минут. Оркестранты выглядели озабоченными.
Алый бархат заколыхался, занавес раздвинулся, и Гудини, мокрый до нитки, в порванной рубашке, шатаясь, выступил к рампе. Ладони его были в крови. Зал взорвался аплодисментами. Оркестр заиграл победный марш.
– Восемь минут сорок секунд. – Сосед слева убрал часы в карман.
Гудини поднял руки, как будто хотел обратиться к залу, но затрясся и упал на одно колено. Зал ахнул. Две медсестры накинули на Гудини плед и подняли его на ноги. Овации оглушали. Картер хлопал так, что отбил себе ладони. Гудини собрался с силами, сбросил плед и победно вскинул руки. Весь театр, как один человек, завопил: «Гудини!» Тот взялся за лоб, медсестры подхватили его с двух сторон и увели за кулисы.
Занавес подняли. Бойлер стоял на месте, по-прежнему заклепанный. Овации не смолкали, зрители вызывали Гудини, наконец вышел администратор и сказал, что Гудини увезли в больницу – побег из бойлера стоил ему чрезмерного напряжения сил. Если публика хочет увидеть его снова, следующим трюком станет побег из исполинской лампочки, предоставленной компанией Эдисона, завтра в полдень.
Картер испытывал невероятный душевный подъем. Зрители, расходясь, в один голос обсуждали зрелище. Гудини каким-то образом спасся ценой огромных мучений и жертв. Когда Картер проходил в стеклянные двери, чья-то рука легла ему на плечо.
– Вижу, вы под впечатлением.
Картер замер, узнав голос, и, обернувшись, увидел неприятное ухмыляющееся лицо. Мистериозо был в черном шелковом костюме и шерстяном пальто с черным шелковым шарфом. Он дюймов на шесть возвышался над Картером и стоял так близко, что тому приходилось задирать голову, чтобы смотреть Мистериозо в глаза.
– Вы хлопали. – Это прозвучало как обвинение.
Картер высвободил плечо.
– Спектакль был великолепен.
– Этот человек ничем не рисковал. Он – гнусный шарлатан, – загремел Мистериозо, не обращая внимания на возмущенные взгляды публики. – Заставил людей слушать свои упоенные самовосхваления, прежде чем показать жульнический трюк с бойлером.
– Он подвергался серьезной опасности…
– Полноте! Фальшивые заклепки…
У Картера горели щеки. Он попытался остановить Мистериозо.
– Вы знаете, у стен есть уши.
– Мне плевать, кто меня слушает. Гудини – обманщик. – Мистериозо сверху вниз оглядел толпу и объявил: – Он пять секунд пробыл в теплой водичке, а потом сидел за сценой и читал газету, пока вы, как дурачки, тряслись за жизнь великого человека, который тем временем мазал руки бутафорской кровью и подсчитывал театральные сборы.
Чем сильнее Картер злился, тем становился спокойнее и наблюдательнее. Он заметил у Мистериозо свежий синяк под глазом.
Присутствие Аннабель в труппе и прежде давало о себе знать. Леонарда, старшего сына Минни Палмер, нашли лежащим в нокауте за сценой. Уолтер Хьюстон, исполнитель «мягкой чечетки», попробовал приударить за Аннабель и потом неделю танцевал, заметно прихрамывая на одну ногу. Синяк у Мистериозо под глазом был в точности с кулак Аннабель Бернар.
– Говорят, – произнес Картер, – очень помогает приложить сырое мясо.
– Не ваше дело, – прошипел Мистериозо. Он сузил глаза и взял Картера за лацкан. – Костюм вам отец купил?
– Я уже несколько лет сам покупаю себе одежду. – Картер отстранил руку Мистериозо, жалея, что не может сделать это бейсбольной битой. – Что до Гудини, всё, как вы сказали. Мы довольны, потому что он нас надул. Если поразмыслить, он вполне здоров, раз собрался завтра спасаться из лампы. Однако мне не хочется об этом думать.
Мистериозо хмыкнул, и Картер продолжал:
– Да, да, тут и заключается магия.
– О-о… – простонал Мистериозо, театрально хватаясь за сердце, как будто Картер убил его наповал. – Магия. Разумеется. – Он покачал головой. – А я-то гадаю, чего надо этому богатенькому дурачку.
Толпа уже немного рассеялась. Мистериозо последний раз покачал головой и двинулся прочь.
Картер крикнул ему вслед: «Мистериозо!», но не получил ответа, поэтому продолжил:
– Как вы заставляете льва рычать?
Мистериозо крикнул через плечо: «Магия, болван!», поднял воротник и растворился в толпе.
Глава 10
Северо-восточные штаты труппа посетила в начале весны. Жители Новой Англии радовались выступлениям так, словно впервые с осени выбрались из своих домов. По другую сторону канадской границы, которую варьете пересекало несколько раз, публика была вежлива и сдержанна – неудачное сочетание для фокусника. В холодных краях лучше гастролировать зимой, когда зрители хлопают всему и всем, лишь бы не замерзнуть. Когда варьете въехало в штаты, известные простотой и грубостью нравов, Картер заметил, что Мистериозо ведет себя по-новому.
В каждом новом городе на главной площади устраивалось бесплатное представление для привлечения публики. Мистериозо некоторое время вещал о своем невероятном мастерстве, потом уходил за занавес и демонстрировал, как быстро – за пятую долю секунды! – может сменить одну армейскую форму на другую. Тем временем ассистенты горстями бросали в толпу памятные медные значки с его именем.
В одном из городов произошло нечто неожиданное. Когда Мистериозо переоделся из рядового в полковника, несколько ковбоев хором выкрикнули: «Аннабель!»
Картер смотрел, как полковник Мистериозо мечет в толпу ненавидящие взгляды.
– Да, – сказал он. – Аннабель Бернар будет сегодня в театре. Она – самая неукротимая женщина-боец. Приводите жен!
Ковбои, стоявшие у ограды на краю площади, снова закричали:
– Аннабель!
Всякий раз, вспоминая этот случай, Картер пытался поставить себя на место Мистериозо. Он бы порадовался такому вниманию к члену своей труппы. Однако Мистериозо нахмурился и, не обращая внимания на выкрики, что-то приказал ассистенту. Через мгновение на сцену с лязгом свалили груду цепей и наручников.
– Смотрите, – крикнул Мистериозо, – и учитесь!
Этот номер был новым в репертуаре Мистериозо. На него надели десять пар наручников. Желающие зрители могли их осмотреть. Потом он встряхнулся раз, другой, третий, и все наручники упали на сцену.
