Мать и дочь обнялись и обменялись венками. Когда они уже возвращались к лагерю, Каморра спросила:
— Почему мы молились одни? Почему мы не делим молитву с остальными?
Боудика вздохнула:
— Римляне хотят отнять наших богов и духов и навязать нам своих. Они хотят построить храмы, где наши и их боги были бы рядом. Мы с твоим отцом решили, что ради покоя в наших землях мы должны учиться жить с римлянами в мире. Но я никогда не позволяла им не уважать наших богов. И все же, чтобы не создавать трудности твоему отцу, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я исповедую старую веру, молюсь нашим богам и избегаю римских. Твой отец не любит друидов, он говорит, что всем стало лучше с тех пор, как они бежали на запад. Я не соглашаюсь с ним, но лучше, если буду молиться в тишине и одиночестве, чтобы не задевать ни его, ни римлян.
Каморра улыбнулась и обняла мать. Они пошли дальше, и Боудика, глядя на свою дочь, не смогла сдержать улыбки. Она радовалась каждый день, глядя, как росла Каморра, всегда более нежная из ее дочерей.
Они посетили трех правителей в центре Британии и не пошли, подчиняясь велению своего короля, на запад, а повернули на север до того, как достигли границ неспокойных земель силуров и ордовиков. Прием, который она встречала в северных королевствах, бывал поначалу прохладным, но вскоре сменялся искренним расположением. Две недели она провела в городе Карвелле на берегу реки Соар, радуя себя верховой ездой, охотой и ловлей рыбы в чистых водах. Куда бы она ни попадала, она с неизменным почтением являлась к местным королям, а затем посещала римские форты или поселения, чтобы уведомить римских начальников о своем присутствии в подконтрольных им землях и выведать, не имеют ли они новых сведений из Рима. И затем, тайно, совершала приношения богам, которые защищали здешнее племя.
Но теперь Боудику больше всего беспокоило посещение далеких северных земель бригантов и особенно будущая встреча с королевой, которая в Британии считалась самым большим другом Рима. Ее проклинали восставшие бритты, ведь Картимандуя заковала в цепи Каратака, который искал спасения от врагов в ее королевстве, и выдала его вместе с семьей императору!
Одна половина Британии ее ненавидела, другая относилась с подозрением и завистью. Картимандуя считалась сильной правительницей, она сказочно разбогатела на несчастьях соседей, и Прасутаг предупредил жену, чтобы она остерегалась владычицы севера. Действительно, будучи столь близкой к Риму, та, по каким-то своим тайным причинам могла решить, что получит выгоду, пленив и Боудику, как когда-то пленила Каратака. Прасутаг рассказал Боудике, что, по слухам, Картимандуя заручилась поддержкой римлян в заговоре, с помощью которого свергла собственного мужа, чтобы самой править землями бригантов.
Теперь, когда Боудика достигла земель королевы, она почувствовала себя очень одинокой и поняла, сколь сильно ей недостает мудрых советов Прасутага. Но она решила предпринять это путешествие, чтобы лучше узнать свою страну, и теперь, волей-неволей, необходимо было его закончить.
Боудика вместе с Каморрой вернулись в лагерь и расположились на ночь. Королева иценов предпочитала останавливаться на привал пораньше, а не ставить шатры в темноте. На этот раз она выбрала для лагеря место на широкой поляне, сбегавшей к реке. Слева был лес, такой густой, что из него никто не мог бы совершить неожиданное нападение; справа — нагромождение камней, тоже слишком крутое для засады. Осмотревшись, она заметила вдали около дюжины мужчин и женщин. Сначала они удивленно наблюдали за ее отрядом, потом продолжили свою работу. Работали они в полях, на склонах холмов, и явно интересовались появившейся процессией. Но если они и были дозорными скрытого войска, то, обнаружив себя, конечно, ошиблись. Боудика разместила своих вооруженных людей с тех сторон, где лагерь был уязвим.
Повара нарезали копченое мясо и сушеную рыбу. Слуга разложил костер и подогрел для королевы вино с пряностями, которое она полюбила пить после трудных дней пути.
Боудика и Каморра уселись возле огня, чтобы согреться. Чувствуя умиротворение после обращения к богам, Боудика в который раз залюбовалась дочерью. Она столько хотела бы ей сказать, столько поведать о мире, но понимала: для Каморры это не сравнится с радостью собственных открытий. Боудика родилась в благородной семье, прилежно изучала языки разных племен и язык завоевателей-римлян. Но какой будет жизнь Каморры и Таски? Будут ли римляне в Британии, когда девочки вырастут и станут правительницами племени иценов? Центурион, с которым она встретилась в начале своего путешествия, поделился с ней недавним слухом из Рима: якобы постоянные выступления повстанцев на западе страны бриттов вынуждали увеличить численность войск, которые император собирался послать в Британию. Он сказал, что легионы, которые сейчас находятся в Германии, Галлии и, возможно, в Сирии под командованием Веспасиана, будут посланы в Британию, чтобы раз и навсегда подавить все бунты.
Но центурион также сказал, что в Сенате говорили и другое: стоимость продвижения столь огромных сил, да еще так далеко от столицы, будет просто неподъемной. Все было бы иначе, если бы Британия не была отделена от остального мира; но она все еще считалась страной варваров далеко за морем, отделенной от остальных земель империи и вряд ли стоившей посылки войск, наместников и прочих дорогостоящих действий.
Если римляне уйдут из Британии, то что это будет значить для иценов, бригантов и всех остальных королевств, которые подчинились империи? Поездка Кассия в Рим, предпринятая в прошлом году, оказалась бесполезной тратой времени и денег. Он должен был передать поздравления Прасутага и Боудики самому императору, но вместо этого даже не был допущен во дворец. Напротив, согласно словам слуги Касссия, с ними обращались как с простым крестьянином, заставляли ждать на ступеньках дворца. Это, как поняла Боудика, произошло из-за презрения, которое Рим испытывал к Британии. И все же она и Прасутаг уже сделали свое будущее зависимым от власти Рима.
Но если она внезапно кончится? Смогут ли люди, которые столько лет страдали, тяжело сражаясь с Римом, когда-нибудь простить Боудику, Прасутага, Картимандую и всех остальных, разделивших ужин с врагом? Не предадут ли проклятию друиды эти королевства, не назовут ли «темными землями», не запретят ли торговлю с ними? Не призовут ли они непокорившихся бриттов свергнуть тех правителей, которые когда-то смирились с Римом?
Тревожные раздумья Боудики были прерваны внезапным криком Каморры. Погрузившись в собственные мысли, Боудика не заметила, что уже стемнело.
Дочь, повернувшись к ней, указывала на вершину каменной гряды:
— Смотри, — кричала она в восторге, — смотри, мама, это же белтейн!
Боудика взглянула на вершину каменистого холма и сразу поняла, что совсем забыла об этом празднике. Она сразу почувствовала себя виноватой. Как она могла забыть такое?
Боудика смотрела, как небольшие группы крестьян на холме присоединились одна к другой, как сооружали майское дерево — недавно срубленное высокое и молодое деревце — срезая его нижние ветви и кору, а к вершине привязывая букеты цветов и полоски из яркой ткани. Другие в это время разожгли посередине площадки громадный костер. Забили
