Может быть, разбитым стеклом или какой-то металлической пластиной.
— Да, это был какой-то очень острый предмет, — сказала я. — Острый, как нож!
Доктор Краб промыл рану и какой-то жидкостью оттер засохшую кровь с моей ноги. Он сказал, что потребуется лишь смена повязок, и расписал, что нужно делать следующие несколько дней. После этого он опустил мое платье и снял очки, словно боялся разбить их.
— Очень сочувствую, что вы испортили такое прекрасное кимоно, — сказал он. Но я действительно счастлив познакомиться с вами. Мамеха-сан знает, что я очень интересуюсь новыми лицами.
— А как мне было приятно познакомиться с вами, Доктор, — сказала я.
— Может быть, мы скоро увидимся в чайном доме Ичирики. Честно говоря, Доктор, — сказала Мамеха, — к Саюри повышенный интерес. У нее гораздо больше поклонников, чем она может удовлетворить, поэтому я стараюсь держать ее как можно дальше от Ичирики. Может, мы могли бы встретиться с вами в чайном доме Щире?
— Да, даже лучше, — сказал Доктор Краб. Он достал из кармана маленькую книжечку и заглянул в нее. — Я там буду... секундочку... послезавтра. Надеюсь вас там увидеть.
Мы попрощались и вышли.
По дороге в Джион Мамеха сказала мне, что я все делала правильно.
— Но Мамеха-сан, я ничего не делала!
— Да? Тогда что скажешь по поводу того, что ты видела на лбу Доктора?
— Я не видела ничего, кроме деревянной кушетки перед глазами.
— Могу тебе тогда сказать, что пока Доктор смывал кровь с твоей ноги, его лоб покрылся испариной, словно он побывал на летнем солнцепеке: Но в комнате было даже прохладно, правда ведь?
— Не думаю,
— Ну, ладно, — сказала Мамеха.
Я до конца не понимала, что Мамеха имеет в виду и для чего она водила меня к Доктору. Но я ни о чем ее не спрашивала, так как она дала мне понять, что не собирается раскрывать мне свой план. Рикша вез нас в это время по мосту через проспект Шийо.
— Ты знаешь, твои глаза действительно очень красивы в этом кимоно, Саюри. Бордовый и желтый цвета делают твои глаза почти серебряными. О боже, не понимаю, как мне раньше не пришла в голову эта мысль. Возница! — вдруг буквально выкрикнула она. — Мы уже слишком далеко заехали. Остановите, пожалуйста, здесь.
— Вы велели мне ехать в Томинаго-чо в Джионе, госпожа.
— Высадите нас, пожалуйста, прямо здесь или довезите до конца моста, а затем верните обратно.
Возница высадил нас на мосту, и мы с Мамехой вышли. Послышались звонки велосипедистов, которым мы мешали проехать, но Мамеху это мало интересовало. Она была так уверена в себе и знала свое место в жизни, что ее не волновали такие мелочи, как созданная ею пробка на мосту. Она не спеша доставала одну монету за другой, пока не расплатилась с возницей, а потом мы развернулись и пошли туда, откуда приехали.
— Мы едем в студию Учида Козабуро, — объявила она мне. — Он потрясающий художник, и ему обязательно понравятся твои глаза. Я уверена. Иногда он кажется немного отстраненным, и он может не сразу обратить внимание на твои глаза.
Я следовала за Мамехой, пока мы не оказались в небольшой аллее. В конце аллеи стояли миниатюрные ворота Синто, зажатые между двумя домами. Пройдя ворота, мы оказались между двумя небольшими павильонами. На ступеньках одного из них, спиной к нам, стоял какой-то человек и подметал ступеньки.
— Учида-сан! — сказала Мамеха. — У тебя нет служанки, которая бы наводила порядок?
Человек повернулся к нам и выпрямился. У него была очень необычная внешность. В углу рта располагалась большая родинка, казавшаяся кусочком пищи, а очень густые брови напоминали гусениц, сползших с его волос и собравшихся уснуть над глазами. У него все было в беспорядке, не только седые волосы, но и кимоно, выглядевшее так, словно он накануне в нем спал.
— Кто это?
— Учида-сан! За столько лет вы не запомнили мой голос?
— Если хотите меня разозлить, кто бы вы ни были, вы на верном пути. Если сейчас же не представитесь, я брошу в вас этот веник.
Учида-сан выглядел таким сердитым, что я не удивилась бы, если бы он откусил свою родинку и швырнул ее в нас. Мамеха поднялась по ступенькам, я шла за ней следом.
— Вот как ты встречаешь гостей, Учида-сан? — сказала Мамеха, и мы вошли в освещенную прихожую. Учида посмотрел на Мамеху.
— Так это ты! Почему нельзя было представиться, как это делают все остальные? Возьмите веник и подметите ступеньки, а я в это время пойду зажгу ароматическую палочку. Я никого не впускаю к себе, прежде чем не сделаю этого. Недавно умерла одна из моих мышей, и в комнате пахнет, как в гробу.
Мамеху позабавило такое обращение. Когда он вошел в дом, она отложила веник.
