терзали его самого, но они, казалось, пришли к решению начать действия, не усомнившись в той информации, которую обсуждали. Это казалось неправильным. Собрание уже подошло к завершению, и командиры приготовились приказать своим отрядам занять позиции. Он должен был высказаться, пока еще не слишком поздно.
— Можно мне кое-что сказать? — громко сказал Кол, дергая Кингу за рукав, чтобы привлечь ее внимание.
— Тишина! — обратилась она к тем, кто уже поднялся, чтобы уйти. — Посредник пегасов хочет высказаться. Что, Кол? — более мягко спросила она.
— Просто дело в том… — Кол запнулся, чувствуя, что внимание всех присутствующих приковано к нему. — Дело в том, что мы собираемся действовать именно так, как мог бы ожидать от нас Каллерво. Он уже говорил мне, что каким-то образом подкидывает Обществу информацию — по кусочкам. Должно быть, он знает, что мы пошлем в лес войска. Не кажется ли вам, что мы только льем воду на его мельницу?
— А что еще ты предлагаешь делать? — спросил доктор Брок. — По крайней мере, если мы будем действовать быстро, мы, может быть, сумеем спасти Конни и остановить его — этот шанс мы не имеем права упустить.
— Знаю, но… — Кол не мог придумать, в чем состоит это «но», помимо того, что инстинктивно чувствовал, что здесь может таиться ловушка. Каллерво — умелый охотник: он хорошо знает, как загнать свою жертву.
— Мы подумаем над тем, что ты сказал, Кол, — ласково сказала Кинга, но в голосе ее ясно чувствовался отказ. — Однако раз уж мы благоразумны в этом отношении, то должны действовать так, как нам кажется наиболее безопасным для людей, которые соберутся завтра. На позиции, друзья! Фрэнсис, — добавила она более тихим голосом, — если ты не против, то, может быть, пообщаешься с Годивой Лайонхарт ради нас?
— Разумеется, — сказал доктор Брок и первым вышел во двор. Кол видел, как он повел Годиву к дому — подальше от толпы существ, вышедших вслед за ним.
Все, кроме Кола и Жаворонка, в спешке покинули амбар. Жаворонок успокаивающе ткнул своего посредника носом.
— Что-то тут нечисто, — решительно сказал Кол в пустоту, — что-то не так!
Кассандра припарковала фургон на придорожной стоянке в десяти милях от Чартмута. Она забралась внутрь и потрясла Конни за плечо.
— Пора просыпаться, Универсал, — мягко сказала она. — Тебе нужно приготовиться.
Конни просыпалась с трудом; она еле разомкнула тяжелые веки и увидела, что на нее в упор смотрит пара ясных голубых глаз.
— Я сниму с тебя веревки, если обещаешь не пытаться выбраться из фургона.
Конни кивнула. Обе они знали, что она не смогла бы уйти далеко, но Каллерво строго- настрого приказал, чтобы ей не позволяли даже одной ногой коснуться земли.
Кассандра помогла Конни слезть с полки, а затем стала умывать и одевать ее, как ребенка.
— Знаешь, я делала так, когда Колин был маленьким, — задумчиво сказала она, расчесывая Конни волосы, и замерла с щеткой в руке.
— Кол, — прошептала Конни, уклоняясь от легкого прикосновения Кассандры.
— Тогда его звали Колин, — отрезала Кассандра и резко дернула щеткой по ее волосам, так что у Конни на глазах выступили слезы. — Мне надо бы ненавидеть тебя за то, что ты сделала. Это из-за тебя он выступил против меня. — Щетка со стуком упала на пол, и Кассандра нагнулась, чтобы ее поднять. — Он бы примкнул к нам, если бы у него было достаточно времени оценить то, что может предложить ему Каллерво, — времени завершить свое обучение.
— Вы ошибаетесь, — сказала Конни. — Каллерво просто использовал вас обоих. Кола просто испепелил бы контакт с ним, вы бы потеряли своего сына.
— Ха! Да откуда тебе знать?
— Я знаю.
Кассандра нахмурилась и отвернулась. Потом она положила на стол перед Конни сандвич в полиэтиленовой упаковке, картофельные чипсы и лимонад в жестяной банке.
— Ешь, — сказала она. — Когда закончишь, я помогу тебе надеть летную куртку.
Конни медленно пережевывала каждый кусок, пытаясь набраться сил для того, чтобы выдержать следующее испытание. Шквал голосов, ломившихся в ее сознание, наконец стих; она начала понемногу восстанавливать силы — в достаточной мере, чтобы начать задавать себе вопросы: где она и что произойдет дальше?
— Мы что, полетим? — спросила она.
Кассандра, казалось, не ожидала снова услышать голос Конни. Девочка едва ли сказала пару слов за все эти дни, и это сильно облегчало Кассандре ее задачу тюремщицы: она могла думать о ней только как об Универсале, а не как о ребенке — ровеснице Кола.
—
Конни по опыту знала, что рано или поздно она будет вынуждена сделать то, чего от нее требовали. Она встала и позволила Кассандре застегнуть на себе куртку. Затем посредник горгоны набросила веревки на запястья Конни и связала ей руки впереди.
— На самом деле тебе следует радоваться, что он выбрал именно тебя, — вкрадчиво сказала Кассандра, все еще держа Конни за руки; Конни ощущала ее дыхание на своих волосах.
— С какой это стати? Я ненавижу его.
— Нет, не ненавидишь: ты любишь его. Он — вторая половина твоей сущности, и ты это знаешь.
Конни ничего не ответила, но не могла не признать, что Кассандра правильно подобрала слова. Она позволила Кассандре подвести себя к двери. Посредник горгоны открыла ее, впустив поток холодного ночного воздуха.
— Подожди! — предостерегла она, еще крепче ухватив Конни, когда та уже собиралась сделать шаг вниз.
Из темноты выступил темно-синий, как полночное небо, пегас. Он остановился рядом с открытым фургоном.
— Садись верхом, — сказал Каллерво.
Конни попыталась взобраться на спину зверя, но ей мешала слабость и связанные руки. Она соскользнула обратно, падая между пегасом и дверью так, что ее нога коснулась бы земли, если бы Кассандра грубо не рванула ее за пояс вверх.
— Помоги ей! — приказал Каллерво, разозленный тем, что едва не случилась осечка. Кассандра не слишком учтиво подтолкнула Конни вверх, к нему на спину, проследив, чтобы на этот раз Конни твердо сидела на ней, и вернулась обратно в фургон.
— Держись за меня коленями, Универсал, а руками — за мою гриву: мы немножко прокатимся.
Воспользовавшись тем, что на дороге никого не было, Каллерво перешел в галоп на проезжей части и вскоре взмыл в воздух, круто набирая высоту. Конни со страхом смотрела вниз, на мерцающие огни, и думала, что случится, если она попросту сползет со спины пегаса. Будет ли такая смерть лучше, чем то, что он уготовил ей?
— Ты этого не сделаешь, — тихо засмеялся Каллерво. Теперь у него был свободный доступ к сознанию Конни, и он мог слышать все ее мысли. — Ты слишком любишь жизнь.
Конни знала, что он прав. Она крепче сжала его бока коленями, мускулы у нее уже ныли
