Студийная работа завершилась на высокой ноте. Однажды вечером, когда Фил Спектор, Джон Леннон и Мэл Эванс болтали в холле студии, Мэл сказал, что где-то поранил нос. Фил тут же подскочил и врезал гиганту по носу. «Вы видели!» – воскликнул Мэл и схватился за нос рукой.
«Что видели? – завопил Фил. – Это ты еще ничего не видел!» С этими словами Спектор выхватил пистолет и выстрелил в потолок. От грохота у всех заложило уши. В этот момент Леннон, который уже в течение многих месяцев находил оправдания безумному поведению Спектора, наконец признал, что имеет дело с опасным человеком. Но спасти альбом было уже невозможно.
В конце рождественских каникул, когда Джон был готов вернуться к работе, ему позвонил Спектор и объявил, что студия сгорела дотла. Леннон испугался, но поверил Спектору, пока сам не позвонил на студию и не убедился, что с ней все в порядке. В следующее воскресенье Спектор позвонил опять. «Эй, Джонни», – начал было он, но Леннон прервал его на полуслове.
– Надо же, вот и ты. Фил! Что случилось? Я думал, нам пора записываться.
Спектор перешел на заговорщический шепот. – У меня пленки Джона Дина204, – сообщил он. – Ты о чем? – не понял Леннон.
– Мой дом окружен вертолетами! – неожиданно закричал Фил. – Они пытаются их у меня отобрать!
– И что же ты с ними делаешь? – решил подыграть ему Джон. Но Фил знал, как ответить:
– Я единственный, кто может определить, фальшивые они или нет!
Теперь до Джона, наконец, дошло. «Это он так своеобразно пытался мне объяснить, что мои записи... спрятаны у него в погребе за колючей проволокой под охраной афганских догов и пулеметов. Так что мне было до них не добраться». И все же Джон сделал все возможное, чтобы заполучить свои записи назад. Он поднял «Кэпитол» по боевой тревоге, но никто не смог выкурить Спектора из его берлоги.
Стало ясно, что Спектор использовал Джона Леннона в качестве наживки для того, чтобы обманом заставить «Уорнер Бразерс» подписать с ним полновесный контракт. Теперь же, когда у него со всех сторон требовали объяснений, Фил придумал историю о том, что он якобы разбился на мотоцикле и отлеживается в больнице. Фил и раньше нередко прибегал к этой хитрости, доходя даже до того, что заставлял одного из голливудских гримеров накладывать себе гипс и делать перевязки.
Предательство Фила Спектора привело Джона Леннона в полную растерянность. Он покинул Нью- Йорк, чтобы оживить свое прошлое и стать простым вокалистом в новой, набирающей силу группе. Но вместо того чтобы вновь испытать трепет ушедших дней, Леннон попал в еще большую беду, чем та, от которой хотел убежать. Оказавшись без какой бы то ни было опоры, потеряв ориентиры, он чувствовал себя совершенно растерянным и беззащитным и потому попал в лапы второго злого гения.
Глава 51
Энергичный Гарри
Если вам довелось побывать в ультрасовременном гнезде Гарри Нильссона, расположенном в районе Бель-Эр, вас не придется убеждать в том, что хозяин дома богат. Но когда вы узнаете, что помимо сказочного имения, оборудованного к тому же великолепной студией звукозаписи, ему принадлежат еще и почти все окрестные участки земли, у вас вполне закономерно возникнет вопрос: «А откуда же этот парень взял столько денег?»
Ответ отнюдь не очевиден. В отличие от большинства знаменитых исполнителей, Гарри Нильссон никогда не выступал на сцене. Вся его карьера ограничивалась стенами студии звукозаписи. На его счету было не так уж много хитов. Ранние, изысканные альбомы, один из которых был посвящен памяти «Битлз», не имели коммерческого успеха. Последние альбомы были бомбами. Один из них, «Нильссон Шмальссон», все еще находился в верхней части хит-парадов. Гарри написал несколько хитов для других исполнителей, кое-что делал и на ниве кинематографа. Но даже сложенные вместе все эти успехи не могли обеспечить ему столь внушительного состояния. И только узнав, что Гарри всегда сам вел все свои дела, можно было начать догадываться о том, в чем разгадка его финансового успеха. Гарри всегда был очень удачливым бизнесменом, и самой большой его удачей стал Джон Леннон.
При чтении ряда книг, написанных о «Битлз», может сложиться впечатление, что Нильссон близко сошелся с Ленноном сразу после того, как в 1967 году вышел его первый альбом «Pandemonium Shadow Box»205. На самом деле, единственным Битлом, с которым дружил Нильссон в те давние времена, был Ринго. Они нередко гудели в Лондоне втроем, когда к ним присоединялся еще и Кейт Мун. Гарри не был близко знаком с Ленноном до тех пор, пока Джон не появился на Западном побережье. С этого момента ситуация изменилась.
К слову сказать, большая удача пришла к Гарри только после того, как в феврале 1974 года в нижней части апартаментов, которые занимали в «Беверли-Уилшир» Джон и Мэй, поселился Ринго Старр. То были времена, когда шумным успехом пользовался коньячный коктейль «бренди-Александер». Первым этот напиток открыл Ринго, а потом стал рекомендовать его всем друзьям. «Ты уже попробовал „бренди- Александер“? – спрашивал он, глядя на собеседника своими грустными глазами гончей собаки. – Это действительно вкусно. Только тут есть одна хитрость. Когда будешь его заказывать, сразу проси двойной „бренди“. Тебе надо будет сказать: „И еще один бренди“, потому что они никогда не доливают его столько, сколько надо. Затем отхлебываешь немного коктейля и выливаешь туда дополнительную порцию бренди. Вот тогда получится именно то, что надо».
Вскоре Ринго, Гарри и Джон – и все, кто еще оказывался в городе, например Терри Саузерн, Кейт Мун, Роджер Делтри или Мик Джаггер, – взяли за правило собираться вместе за центральным столиком в «Эль Падрино» и накачиваться тройными «бренди-Александерами» с такой скоростью, словно это были молочные коктейли.
Джон Леннон всегда испытывал тягу к сильным личностям, а Гарри Нильссон был человеком необыкновенно сильным. Несмотря на то, что он никогда не выходил на сцену, он превратил свою жизнь в одно сплошное шоу. Даже находясь на пике славы, Гарри вел себя так, словно отчаянно старался забыть обо всех своих проблемах. Ему быстро удалось завоевать внимание впечатлительного Леннона и приобщить его к собственному саморазрушительному стилю жизни, заключавшемуся в основном в круглосуточном пьянстве. По правде говоря, все звезды, собиравшиеся в те времена в баре отеля «Беверли-Уилшир», плыли в одной лодке: это были идолы молодежной культуры, которые уже начали ощущать тяжесть лет, женатые мужчины, у которых были проблемы с женами, или холостяки, которые вели беспорядочную интимную жизнь.
Джон Леннон издавна был подвержен постоянным приступам чувства вины. После того как рок-н- ролльный альбом сгинул в недрах погреба Фила Спектора, Джону было необходимо найти себе новое занятие. Однако его творческая сила, казалось, исчерпала себя. Последний оригинальный альбом «Mind Games» потерпел неудачу; да и все, что Джон записал после «Imagine», он сам называл «дерьмом собачьим».
Удрученный перспективой ежевечерне напиваться и тренькать на гитаре, Джон разродился новым проектом. Он предложил Нильссону сотрудничество в работе над новым альбомом, где Гарри должен был стать исполнителем, а Джон – продюсером.
Не теряя времени, собутыльники превратились в деловых партнеров, а остальные ребята тут же захотели вскочить на подножку того же поезда. Ринго должен был играть на ударных. Мун – тоже. Таким образом, включая Джима Келтнера, группа с самого начала насчитывала уже трех барабанщиков. Альбом явно должен был стать довольно шумным. Но это было лучше, чем ничего, – теперь они могли оплачивать свои счета из баров за счет бюджета по производству пластинки.
Как раз в это время Джон и Гарри устроили знаменитый скандал во время первого выступления «Смотерс Бразерс». Примерно за три недели до концерта Йоко позвонила Джону и сообщила, что после своего дня рождения провела королевскую ночь в объятиях Дэвида Спинозы. Джон сделал вид, что это известие не произвело на него впечатления, и даже сказал, обращаясь к Мэй Пэн: «А я уже начал волноваться, что ей так и не обломится». Однако сообщение Йоко включило в безумно ревнивом мозгу Джона часовой механизм бомбы замедленного действия.
