разработке.
Я продолжаю молча смотреть на него. Он тоже молчит. Ситуация становится действительно неловкой, когда я, наконец, говорю:
— Вы не ответили на мой вопрос.
Я пробегаю глазами по классу. Они не поднимают глаз. Никому не хочется стать следующей жертвой. Я возвращаюсь к Марку.
— У вас какие-нибудь проблемы с управлением вашим проектом?
— Да нет, — отвечает он.
— Тогда почему вы выбрали курс по управлению проектами?
У него на лице появляется ухмылка.
— Пожалуй, у меня есть проблемы, — признает он.
— Вы можете поподробнее?
— Ну, этот проект начинал не я, и человек до меня дал ряд необдуманных обещаний. С моей точки зрения, они нереалистичны.
— Как, например? — продолжаю я свой нажим.
— Как, например, ожидаемые рабочие характеристики модема и время на разработку.
Несколько человек сочувственно улыбаются.
— И вы ожидаете, — говорю я, глядя ему прямо в глаза, — что то, чему вы собираетесь научиться в рамках этого курса, позволит вам творить чудеса?
— Хотелось бы, — неохотно признает он.
— Так все-таки, почему вы выбрали этот курс? — настаиваю я.
— Послушайте, — говорит он, — я — управляющий проектом. Я хочу получить МВА. Это курс по управлению проектами, так ведь?
— А, так вы выбрали этот курс потому, что его название схоже с вашей должностью?
Он не отвечает. А что он может сказать? Пора спустить его с крючка.
— Кто-нибудь может мне сказать, почему он или она выбрали этот курс? — обращаюсь я к аудитории.
Никто не отвечает. Похоже, я переусердствовал.
— Когда я был студентом, — говорю я, — я выбирал курсы преподавателей, известных тем, что они не задавали много домашнего задания. Я к таким, боюсь, не отношусь.
Это немного помогает, но не очень.
— Послушайте, — продолжаю я, — мы все знаем, что вы здесь потому, что вам нужна степень МВА. Вы хотите получить бумагу, которая поможет вам подняться по организационной лестнице. Но я надеюсь, что вы хотите чего-то большего. Что вы хотите получить ноу-хау, которое поможет вам в вашей работе.
Они кивают.
— Вам придется выбирать из двух вариантов. Первый: я буду стоять за кафедрой и весь семестр читать лекции. Я могу потрясти ваше воображение различными методиками оптимизаций и провести вас через всевозможные сверхсложные эвристические алгоритмы. Это будет сложно для понимания, еще сложнее для использования и — это я вам гарантирую — ни на йоту вам не поможет. Или мы можем объединить наши головы и, используя ваш опыт и ноу-хау, существующее в учебниках и статьях, попробовать выяснить, как лучше управлять проектами. Что вы выбираете?
Не очень-то большой выбор, а?
На заднем ряду поднимается рука, это Марк:
— Так что я должен ожидать от этого курса? Отличный вопрос. Отличный парень.
— Марк, вы сказали, что у вас проблемы с проектом. Я думаю, что этот курс должен дать вам больше возможностей справиться с этими проблемами.
— Годится, — говорит он.
Повернувшись к классу, я начинаю:
— Давайте будем исходить из того, что я имею хорошее знание ноу-хау из книг и статей. Теперь нам надо выяснить, какой опыт вы имеете в управлении проектами. Кто- нибудь, кроме Марка, занимается проектами вплотную?
Худой рыжий парень в третьем ряду понимает руку.
— Меня зовут Тед. Я работаю в строительной компании. Абсолютно все, что мы строим, — это проекты.
— Как давно вы там работаете? — спрашиваю я.
— Шесть лет.
— Отлично. Кто-нибудь еще?
К моему удивлению, руку больше никто не поднимает. Меня выручает светловолосая женщина, сидящая в первом ряду.
— Вы не могли бы уточнить, что вы подразумеваете под словом «проект»?
Я быстро пробегаю в уме по четырем определениям проекта, которые я нашел в учебниках. Но они кажутся слишком напыщенными. Как можно соотнести себя с определением, гласящим: «Ряд действий, направленных на достижение специфической цели, и имеющих четко определенное начало, середину и конец». Если я хочу сделать этот курс практическим и соотнести его с их реальными ситуациями, мне лучше не цитировать эти сверхупрощенные или сверхусложненные определения. Вместо определения я решаю дать описание:
— Вам приходится по работе сталкиваться с инициативой такой сложности, что для того, чтобы с ней справиться, составляются специальные диаграммы того, что нужно сделать?
— Я не понимаю, — отвечает она.
— Диаграммы, состоящие из блоков, представляющих различные элементы того, что должно быть сделано для выполнения задачи. Эта диаграмма показывает, какие элементы делаются параллельно, а какие последовательно. Или это могут быть временные графики, показывающие, когда каждый элемент должен начаться и закончиться. Если вы сталкивались с ситуациями, где использовались такие графики, вы сталкивались с проектом.
— Понятно, — говорит она.
— Вы работаете с проектами? — спрашиваю я ее.
— Если исходить из вашего определения, то да, — отвечает она. — Я бренд-менеджер. Мы строим такие графики перед тем, как запускать новый продукт.
— Как вас зовут?
— Рут Эмерсон.
Аудитории ее пример, очевидно, помогает, так как вскоре выясняется, что почти каждый так или иначе работает с проектами. Некоторые работают практически в чисто проектной среде, как, например, Марк в инжиниринговых разработках, рыжеволосый Тед в строительстве, или Чарли, парень в гавайской рубашке, в компьютерном программировании.
Остальные различным образом взаимодействуют с проектами или даже ведут их. Например, Рут — в маркетинге, Фред — бухгалтер, сделавший аудит нескольких проектов, и Брайен, занимающийся расширением завода. Хорошо, что за счет этого мы охватываем широкий спектр различных проектных сред. Но в то же время это опасно. Если мне не удастся направить работу таким образом, чтобы они сфокусировались на общих чертах, присущих всем проектам, мы будем до бесконечности блуждать по всей карте и ни к чему не придем.
Поэтому я не расспрашиваю об их проектах. Вместо этого я интересуюсь:
