– Сюрприз. Закрой глаза. – Дверь открылась, и первое, что Билл почувствовал, был ужасный запах. Он стоял, не открывая глаз, и слышал, как Феб открыла шампанское. Билл сделал первый глоток и, открыв глаза, оглядел комнату. Потом поставил бокал на стол. Он пытался понять то, что окружало его. Яркое, необъяснимое. Билл почему-то надеялся, что все это было шуткой. Однако запах был явно реальным. Ему даже стало плохо:
– Билл! – Она не поняла его состояния, потому что набралась спиртного и наркотиков. – Это моя самая удачная работа. – Тошнота усилилась, когда он увидел стеклянные ящики с экскрементами. Похоже, что каждое существо на Земле оставило здесь свой след. Пересиливая себя, он прочел надписи: от Шорти Джексон, Pay Синга Притона, какашки обезьяны, собаки, какой-то шишки из Пентагона и – гвоздь программы – какашки самой Феб. Кучи дерьма, Господи помилуй! Билл облокотился о стену, у него на лбу выступил пот, он закрыл глаза, чтобы не видеть всего этого, но запах никуда не исчезал. Феб что-то болтала, не понимая, как ему плохо.
– Искусство – это само естество.
Билл окончательно протрезвел и взглянул на вещи серьезно. Феб уже перешла ту самую грань, она не понимает его. Он сам упустил момент. А ведь она так нужна ему. Биллу было нелегко собрать все силы, нежно обнять Феб, посадить в машину и увезти домой. Когда Феб пришла в квартиру, она почувствовала новый прилив энергии, бегала по комнатам, почему-то звала собаку, хотя он знал, что у нее только в детстве была собака. Билл разрешил ей делать все, что она захочет, надеясь, что она устанет и заснет. Сейчас ему была необходима тишина, он должен был подумать. Наконец Феб успокоилась и попросила его почитать, дала книгу с рассказами и легла, свернувшись калачиком, как ребенок. Билл не мог отказать ей, своей маленькой девочке, и начал читать, а она положила ему на плечо голову. Он читал до утра, пока Феб не заснула. Билл сам принял немного кокаина и позвонил доктору Розен домой. Он рассказал о том, что увидел в студии. Лесли, похоже, ничуть не удивилась.
– Билл, Феб выражает свою неуверенность и беспокойство в искусстве. Это прекрасное средство. У нее сейчас очень сложный этап в жизни.
– Господи, Лесли, пойми, – не выдержал Билл. – Она злоупотребляет кокаином, снотворным, водкой, словно ребенок, запертый в кондитерском магазине. Она теряет над собой контроль, убивает себя.
– Это лишь признаки отсутствия душевного равновесия. Есть еще одна важная вещь. – Она замолчала. – Ну, раз ты уже почти ее муж, я думаю, тебе следует знать, с чем пытается бороться Феб. – Лесли старалась подыскать нужные слова. – Когда она была еще ребенком, ее изнасиловал (заметь, в анальное отверстие) ее дед по материнской линии. – Билл присел на стул. Он вспомнил их секс! Чью же роль играл он?
– Что ты! О чем ты говоришь? Неужели этот Малькольм Фипс, стальной магнат, трахал в зад свою маленькую внучку, а в доме в это время было по крайней мере двадцать человек. Это безумие!
– Это правда, Билл. Жаль, что пришлось сказать именно сейчас. Но это правда. И сейчас важно дать ей выразить себя, так, как она этого хочет. Без успокоительного она может сойти с ума. Я знаю, как вчера она вела себя, но это злость, а злость – это признак роста, а не деградации.
– Роста? О чем ты говоришь? Я только что рассказал, из чего она сделала свои работы, к тому же ты видела ее костюм и то, как она вела себя на балу. И ты говоришь, что это признак роста? – Он перевел дыхание. Билла переполняла злость, он уже не мог себя контролировать.
– Ну, скажи, куда этот рост? Что будет потом? Если ты не знаешь, то я скажу: это будет сумасшедшая наркоманка. Я думаю, ты сама уже потеряла рассудок. Пошла ты к черту! – Он бросил трубку. Теперь, оставшись в одиночестве, он не мог справиться с нахлынувшей горечью. Он теряет Феб. Билл не мог вынести этого. Он набрал номер «Скорой». Возможно, этого и не следовало делать, это было предательство, но по-другому поступить он не мог. Билл не во всем был уверен, но две вещи знал наверняка: Феб сходит с ума, но, несмотря на это, он безумно любит ее.
Билл сидел в своем офисе, положив руки на голову, перед ним стоял холодный кофе в пластиковом стакане. Феб уже не было с ним, и вернется она не скоро. Врачи частного госпиталя в Хартфорде сказали ему, что у Феб ярко выраженная шизофрения. И надеяться можно только на стабилизацию. Потом, с помощью лекарств, можно будет вернуть ей то чувство реальности, которого ей так не хватало, но от этого она может стать замкнутой и пассивной. Кроме того, возникли трудности с деньгами. Пожалуй, трудностями их нельзя было назвать. Единственным его доходом, с тех пор как Ван Гельдеры запретили снимать ему деньги со счета Феб, стала зарплата в юридической конторе. Пока ему, конечно, хватит, но придется стать экономней. Он оглядел свой кабинет: уже почти не было заметно того ущерба, который нанесла ему Элиз. Старинную вазу, которую она разбила, уже склеили, хотя всю красоту и ценность она потеряла; он повесил новые клюшки для гольфа, а чучела уток отреставрировал один известный мастер. Билл пережил и то, что Элиз продала его коллекцию за бесценок. Он сумел собрать то, что осталось, и забыть про все. Пожалуй, он смог бы повторить это еще раз. Билл вздрогнул, услышав голос из аппарата связи. Это был его партнер, председатель совета директоров.
– Билл, я попросил бы тебя сейчас же зайти ко мне. Билл попытался стряхнуть с себя грустные мысли, вдохнул немного кокаина. У него всегда было чуть-чуть в кармане для часов, как раз для таких случаев. Затем сполоснул лицо холодной водой, причесался, поправил пиджак и вышел из кабинета. «Что же теперь?» – подумал он. Дон Рид предложил ему сесть.
– Билл, над тобой сгущаются тучи, и это может повлиять на твое участие в деле. – Билл хотел что-то сказать, Дон жестом попросил его помолчать. – Элиз Эллиот, твоя бывшая жена, перестала вести свои дела в нашей фирме. А она была очень важным клиентом для нас. Мы работали не с одним поколением ее семьи. Да и твои новые родственники, Ван Гельдеры, угрожают отказом, и это несмотря на многолетнее сотрудничество. – Дон замолчал. – Потом дядя Элиз, Боб Блужи, тоже после долгих лет совместной работы, ушел от нас. Видишь, ты не только не приносишь новых клиентов, но и непосредственно виновен в потере миллионов, да-да, миллионов долларов. – Билл взмок. – Я буду предельно откровенен, – сказал Дон. – Совет директоров постановил, что ты должен уйти. Мы надеемся, ты, как джентльмен, должен согласиться с нашим решением.
Билл почувствовал, как часто забилось сердце, он вскочил. Его удивление превратилось в
