отродясь не стояла. На просьбу отметить первые выходные после свадьбы поездкой в какой- нибудь романтический уголок Рэйд тотчас ответил предложением прокатиться в Спрингфилд, на Кубок по баскетболу. Еще чего! Худшее, однако, ожидало ее в день рождения. Энджи невольно покачала головой, вспомнив выражение лица мужа в тот миг, когда она запустила в него дареной кофемолкой из роскошно упакованной коробки. «Ты ведь обожаешь свежемолотый…» – промямлил сраженный ее реакцией Рэйд. Ох, и поругались же они тогда! Чуть отойдя от грандиозного скандала, Энджи набрала номер матери.
– Кофемолку, говоришь? А какой фирмы? – уточнила мамуля. – «Браун»?! Считай, тебе повезло; он явно поддается дрессировке. Твой папа, между прочим, однажды вручил мне гладильную доску.
Энджи не стала ей напоминать тот немаловажный факт, что их брак закончился разводом и что подобный финал собственного супружества ее нисколько не устраивает.
– Но вообще-то я всегда говорила, что ничего хорошего из смешанного брака не выйдет, – добавила Натали Голдфарб-Ромаззано.
– Я уже замужем за протестантом, не забыла?
– А я не о том. Различие религий не так важно. Различие полов – вот проблема. Смешанный брак – это союз двух полов. Мужчины и женщины. Марса и Венеры. А мы, чтоб ты знала, даже не с разных планет. Мы из разных галактик!
Погрузившись в воспоминания, Энджи вновь покачала головой. Да уж, отец прав. Мамуля у нее – это что-то.
– Нет? То есть как это – нет?! – раздался рядом знакомый голос. – Мы здесь «нет» не принимаем. В этом исключительном заведении должно звучать исключительно «да»!
Энджи подняла глаза на Рэйда – своего сказочного принца, серфингиста и скалолаза, своего золотого мальчика с дипломом Принстона в кармане. Она могла бы поклясться, что в полумраке зала, подсвеченном лучами заката, от него исходит сияние.
Рэйд наклонился и припал к ее губам долгим-долгим поцелуем. Ну и ну! Даже не верится. Поцеловал при всем честном народе! И не где-нибудь, а в элитном клубе, где правилами не дозволено испытывать чувства, уж не говоря о том, чтобы их демонстрировать. Боже правый, как же он ласков! Энджи рискнула коснуться языком кончика его языка и залилась румянцем. С ума можно сойти от его нежности. Черт с ней, с кофемолкой! Женщины счастливее ее во всем свете не найти.
Миг прошел или вечность промелькнула, но поцелуй закончился, и Рэйд уселся за столик рядом с ней. Ни безмятежность, ни совершенство облика ему не изменили. За его креслом сразу же вырос официант.
– Что закажешь, Энджи? – обратился к жене Рэйд. Неожиданно его правая ладонь легла ей на колено, скользнула вверх и ловко протиснулась меж сдвинутых бедер. Волна желания нахлынула внезапно и остро. Пытаясь унять дрожь страсти, Энджи устремила взгляд на ве черний прибой за окном.
– Хочу тебя! – хрипловато прошептал ей на ухо Рэйд и, повысив голос, сообщил томящемуся официанту, что для начала они хотели бы отведать устриц. Руку он при этом не убрал.
Пока Энджи заливалась румянцем, официант успел отвесить поклон и удалился исполнять повеление отпрыска Уэйкфилдов. Энджи всегда словно бы оправдывалась и извинялась перед официантами, а нормальное обслуживание тем не менее получал только Рэйд, вечно испытывавший их терпение.
– Ну? И что мы тут имеем? – Рэйд опустил свободную ладонь на плоский нарядный пакет. – Кому подарок? – Голос его звучал дразняще и обещающе.
– Да так… никому, – невинно отозвалась Энджи. – Пустячок на праздник. Вдруг у кого-то какой-нибудь юбилей…
– Заба-авно. Как раз сегодня юбилей у меня. И у моей жены тоже. Наверное, это ей презент. А может быть, мне?
Вместо того чтобы завладеть подарком, Рэйд, к вящему восторгу Энджи, сунул руку во внутренний карман пиджака и достал небольшую изящную коробочку.
– Как ты думаешь, что это такое?
Сердце Энджи екнуло и пустилось вскачь. Кольцо? Колье? Сережки? Настоящие драгоценности? Если не считать обручального перстенечка, драгоценностей ей Рэйд не дарил. Спокойствие, Энджи, спокойствие! Она протянула руку за коробочкой. «Шрив, Крамп и Лоу» значилось на дымно-голубом бархате выпуклой крышки. Бостонская фирма. А в Бостоне подделок не продают! Все самое лучшее и супердорогое. Ладно, не будем о деньгах, это ведь подарок.
Мало ли что там прячется, под бархатной крышкой, – брелок для ключей, посеребренный наперсток или вовсе какая-нибудь финтифлюшка? Плевать. Этот дар любви останется с ней навсегда. Но как же колотится сердце!
– Флора, фауна, камни? – выпалила Энджи, хватаясь за детскую игру как за спасательный круг. Все, что угодно, лишь бы выиграть время.
– Ну-у-у… Флору у нас представляешь ты – цветочек; я из мира фауны – животное. А подарок определенно из мира камней.
Ура!
Ладони Энджи сомкнулись вокруг прохладного бархата. Неужто самоцветы? Сражаясь с подступающим обмороком, она щелкнула замком крышки… Небольшой, но восхитительной формы сапфир в окружении крохотных жемчужинок задорно мигнул ей из утопленного шелкового ложа.
Кольцо!
